Три сестры сидели за столиком в кафе «Съешь меня» — у них был поздний ужин. У Тары только что закончилась смена, и в этот час в заведении было больше рождественских украшений, чем посетителей.
Хлоя ела цыпленка — фирменное блюдо со специальной вечерней скидкой. Тара осторожно прихлебывала горячий чай, куда добавила меда с тщанием инструктора по строевой подготовке, отвечающего за переброску войск.
Мэдди вязала, и отнюдь не с педантизмом инструктора. Одновременно она напряженно размышляла — об отце Джекса, о бывшей невесте Джекса, о самом Джексе. Об их ссоре. В тот момент она не была уверена, на чем конкретно они остановились или где она хотела бы остановиться. Но по прошествии нескольких часов она могла точно сказать одно: она погорячилась, слишком близко приняла все к сердцу.
Вот что страх делает с людьми — он превращает их в абсолютных идиотов. И она ненавидит это. Мэдди решила было пойти к Джексу домой, поговорить с ним. Хотя пока лучше не говорить. Пусть ее пальцы говорят за нее.
Хлоя посмотрела на сестру и закатила глаза.
— Уйми уже свой оргастический пыл.
— Не обращай внимания на Хлою, — посоветовала Тара. — Боже правый, она просто завидует.
— Я сейчас поправлю твою мертвую тушку, — не осталась в долгу Хлоя. — Ты хочешь сказать, что сама не завидуешь? У Мышки определенно был оргазм, а у нас с тобой на этом месте — огромный замок.
— Сладкая, как можно скучать по тому, чего ты даже не помнишь.
Мэдди вздохнула:
— На самом деле завидовать особо нечему.
— Ага, — Хлоя вскинула голову, — неприятности в раю? Что случилось? Только не говори, что у него маленький… Я видела, как его обтягивают джинсы.
Тара поперхнулась чаем.
— О, как будто ты не заметила. — Хлоя опять повернулась к Мэдди: — Прежде чем мы выясним, почему ты насупилась, не можем ли мы хотя бы узнать несколько пикантных деталей? Матерится ли он в постели? Хорошо ли он работает языком? Пожалуйста, скажи, что это так!
Он так хорош, подумала Мэдди, и по телу побежали мурашки от одного только воспоминания об этом.
— Так нечестно. — Хлоя сгорбилась на своем стуле и надула губы. — Я вот хорошо работаю языком, но не могу заняться оральным сексом без очередного приступа астмы.
— Знаю, я пожалею о том, что задала этот вопрос, — начала Тара, — но все же откуда ты знаешь, что у тебя хорошо получается?
— Я тренировалась на кабачках. Что? — вспыхнула она, когда сестры прыснули. — Ты сама спросила.
Тара почесала висок, словно стараясь избавиться от возникшего в голове образа.
— Так что все же случилось? — спросила она Мэдди, явно пытаясь сменить тему. — Что у вас с Джеком происходит?
— Я происхожу, — несчастным голосом призналась Мэдди. — Я позволяю своему прошлому диктовать правила моему настоящему и, вероятно, управлять моим будущим.
— Чё-чё? — переспросила Хлоя.
— Я встретила его отца. Его не назовешь приятным человеком, между прочим. И я узнала, что когда Джекс в ярости, он становится очень спокойным. Как затишье перед бурей.
— О, сладкая, — Тара забрала вязание у Мэдди, чтобы взять ее за руку, — Это еще не значит, что буря грянет.
— Я знаю. — Вроде как.
— И у нас всех есть прошлое, — заметила Хлоя, на удивление без тени сарказма. — И бывшие.
— И это я тоже знаю. Просто я поняла, что каким бы открытым и спокойным он ни казался, за этим стоит нечто большее — гораздо больше, чем он мне демонстрирует. Я устала играть в игру, правил которой не знаю. Пусть сам с собой играет. — Мэдди сделала паузу. — Да, звучит как-то странно.
— Зато какой простор для фантазии! — отозвалась Хлоя.
— Я бы посоветовала тебе притормозить, — сказала Тара. — Ты развлеклась с ним, получила удовольствие, ну и хватит пока.
— Но…
— Поверь мне, — продолжила Тара, — сдать назад, до того, как ты упала — самое разумное. — Она встала и вернулась к столу с яблочным пирогом и квартой ванильного мороженого. — Это мой утешительный яблочный пирог. В нем миллион калорий, но он панацея от всего. От финансовых проблем, ран в сердце — от чего угодно.
Сестры взяли по огромному куску пирога и по порции мороженого.
— Ну и ну! — воскликнула Хлоя. — Мэдди, твоя еда соприкасается.
— Заткнись. — Теплая, маслянистая корочка пирога таяла во рту, и Мэдди постанывала от удовольствия.
— Итак, до Рождества осталась неделя, — провозгласила Хлоя с набитым ртом.
Мэдди отложила вилку, парализованная отчаянием.
— Милая, — Тара покачала головой. Как ни странно, она казалась расстроенной, — все упирается в деньги. Наши кредитки опустошены. У нас ничего нет в запасе. Мы покончим с необходимым ремонтом и выставим отель на продажу. Так будет лучше.
— И к тому же вам обеими не терпится отсюда уехать, — тихо произнесла Мэдди.
— И это тоже, — не стала отпираться Тара.
Хлоя взяла Мэдди за руку:
— Пойдем, вернемся в коттедж, зажжем гирлянду на елке Чарли Брауна и споем плохие рождественские песни. У меня есть новая фирменная маска для лица, которую надо опробовать на вас, девочки. Она отлично борется с мелкими морщинками.
— У меня нет морщин.
Хлоя погладила ее руку.
— И напомни мне, чтоб я не забыла сказать тебе, чтобы ты проверила зрение.
На следующее утро Мэдди открыла глаза и рассмеялась. Она снова заснула за вязанием и запуталась в пряже. И снова они с сестрами лежали под елкой, как выводок котят. Она отползла от посапывающей Тары и освободилась от ниток. Новый шарф был закончен прошлой ночью, и каким бы красивым он ей ни казалась, она была вынуждена признать — это был самый кривой из ее шарфов.
— Ладно, когда-нибудь я все-таки набью руку.
Хлоя села, и при взгляде на сестру у Мэдди буквально отвисла челюсть. Тара была не лучше.
— Почему у тебя зеленые волосы?
— Что? — Хлоя потрогала свои волосы. — Что?!
— А лицо белое.
— Боже! У тебя такое же! — вскричала Хлоя, указывая на Тару.
Это была словно дурная игра в жмурки. Они все бросились в ванную и стали расталкивать друг друга у зеркала.
У всех кончики волос были зелеными, а на лице, словно глина, застыла растрескавшаяся косметическая маска.
— О Господи, — застонала Тара и накинулась на Хлою, — это все ты виновата!
Хлоя всплеснула руками:
— И почему вину всегда возлагают на самых маленьких и безответных?
— Потому что ты на самом деле виновата? Ты же сказала, что маска за ночь впитается.
