другу животных и подошла к нам. Сестричка, не желая тревожить заснувшего мальчика, подняла голову, тепло улыбнулась и приветственно помахала свободною рукой.
— Эдди! Мистер Карсон! — воскликнула Путаница. — А мы-то вас ждем не дождемся. Как у вас дела?
— День до предела насыщен событиями разнообразнейшего свойства, порою весьма драматическими, — сообщил я. — Не далее как несколько мгновений назад я едва избежал — благодаря реакции нашего доброго друга — серьезных, возможно, даже фатальных повреждений организма. Меня чуть не сбила пожарная повозка.
— Господи боже мой! — всплеснула руками Путаница.
— Ты не ранен, Эдди? — встревоженным тоном спросила Сестричка. Несмотря на явную озабоченность, она не повысила голос, чтобы не испугать ребенка.
— Если не считать некоторого беспокойства, причиненного моей правой руке, на которую я упал, когда мистер Карсон бросился мне на помощь, нимало не заботясь о собственной безопасности, то я совершенно не пострадал, благодарю, — заверил я ее.
— О, мистер Карсон! — воскликнула Путаница, схватив правую ладонь скаута обеими руками и сжав ее в порыве благодарности. — Спасибо вам огромное за нашего мальчика!
— Не стоит, мадам, что вы, право… — пробормотал Карсон, смущенный этим душевным порывом доброй женщины.
— Ну-ка, Эдди, покажи мне руку, — повернулась ко мне тетушка.
— О, дорогая тетушка, нет никаких причин для беспокойства. — Я несколько раз поднял и опустил руку. — Видите, конечность моя функционирует совершенно нормально, весь ущерб ограничивается несколько болезненным ушибом, повлекшим за собою незначительную гематому, то есть, если применить простонародное обозначение, синяк.
— Хорошо, проходи, садись вот тут… — Путаница схватила меня за руку и провела к кушетке. — И вы присаживайтесь, мистер Карсон.
— Ничего, спасибо, мэм, — отозвался скаут.
Я позволил Путанице усадить себя рядом с Сестричкой и дремавшим мальчиком, который оказался между нами.
— Мистер Карсон, не хотите присесть? — Путаница указала на освобожденное ею кресло.
— Не беспокойтесь, мэм. Не обращайте на меня внимания.
— Ну что ж, — сказала Путаница и вернулась в кресло.
— Пожалуйста, расскажи нам о событиях вашего дня, — обратился я к своей милой жене. — Нам это чрезвычайно интересно.
— О, мы прекрасно провели время. Гуляли с Иеремией по Бродвею.
— Надеюсь, ты не слишком переутомилась, — вставил я, озабоченный, как всегда, состоянием ее в высшей степени хрупкого здоровья.
— Ничуть. Прекрасная прогулка. Давно не получала такого удовольствия. А с Иеремией еще интересней. Мы шагали, держась за руки, он все время спрашивал, а я отвечала, объясняла, показывала. Он всем живо интересовался. Видели бы вы, как он оживился у витрины магазина мистера Джадсона, где выставлены игрушки! Потом мы вернулись домой, перекусили. И уселись в гостиной, поджидая вас. Я читала Иеремии «Книгу эскизов» мистера Ирвинга.
— Неудивительно, что ребенок погрузился в сон, — пошутил я. — Сколь бы высоко не расценивали мистера Ирвинга как стилиста, его произведения зачастую можно сравнить с транквилизирующими средствами, они усыпляют читателя своей безжизненной вялостью. Ты меня удивляешь, Сестричка, почему бы не выбрать для чтения один из моих рассказов?
— Действительно, — несколько иронически отозвалась моя дорогая жена. — Например, историю молодого невротика, раскрошившего свою жертву в рагу, которое потом зарыл под полом? Или рассказ о психопате, который заманил друга в подземелье и замуровал живьем? Или…
— Понимаю, понимаю, дорогая, — поднял я обе руки, сдаваясь. — Признаю, что эти сюжеты не для молодого человека столь незрелого возраста.
Одарив меня чарующей улыбкой, означающей, что поддразнивает она меня любя, Сестричка повернулась к скауту.
— Прекрасный мальчик, мистер Карсон. Знаете, он начал обучать меня индейскому языку жестов. Вот, смотрите.
Сестричка выполнила свободной рукой ряд изящных жестов, сначала указав на глаза, затем описав указательным пальцем кружок у левой груди, после чего вытянула руку с неплотно сжатыми пальцами и быстро раскрыла ладонь, растопырив пальцы в стороны.
— Неплохо, — улыбнулся Карсон. — Вы способная ученица, миссис По.
— Признаю, что я оказался не в состоянии получить полное представление о переданной тобою информации, дорогая, — покачал я головой. — Несмотря на некоторое поверхностное знакомство с предметом.
— Так индейцы приветствуют друзей, — пояснила Сестричка.
— Это значит, что она очень рада вас видеть, — уточнил Карсон. — Облака рассеиваются, солнце сияет в ее сердце, когда глаза видят ваш облик.
— Какая прелесть! — умилилась тетушка, сияя гордостью за выдающиеся способности дочери.
— Да, мэм, — согласился Карсон. — Индейцы склонны выражаться цветасто и поэтично.
— Между прочим, мистер Карсон, — обратилась к нему моя теща. — С миссис Уитэйкер мы переговорили, она сразу согласилась принять вас с Иеремией. И с собакой, конечно.
— Премного благодарен, мэм, — откликнулся Карсон, переведя взгляд с сына на живописную пару на ковре. — Никогда еще не видел, чтобы этот пес так мирно дремал рядом с кошкой.
— Необычно, правда? — сказала Сестричка. — Но они сразу же поладили.
— Действительно, в высшей степени любопытный феномен, — согласился я. — Мне в связи с этим вспоминается популярный аттракцион мистера Барнума «Счастливое семейство». — И я объяснил, что имею в виду номер, в котором большая клетка заполняется многочисленными природными, естественными врагами: совами и мышами, лисами и кроликами, в общем, хищниками и их живыми деликатесами. И все они мирно сосуществуют, ограниченные пространством общей клетки.
— Это и в самом деле замечательно, — оживленно закивала головой Сестричка. — Как на картине мистера Хикса «Мирное царство».[15] Надо бы сводить Иеремию, показать. Уверена, ему понравится.
— Наверно. Сейчас я его, пожалуй, сведу вниз да уложу спать.
— Ждем вас к завтраку, — пригласила тетушка.
— Спасибо, мэм, — поклонился Карсон.
Пожелав нам спокойной ночи, скаут подхватил на руки спящего сына и бесцеремонно поддел носком сапога спящую собаку. Та недовольно проворчала что-то себе под нос, поднялась и поплелась следом.
Примерно полчаса после ухода Карсона мы оставались в гостиной, посвятив это время моему полному отчету о приключениях дня. Наконец, когда часы на камине пробили десять, Сестричка подняла оба сжатых кулачка на уровень плеч, потянулась и сладко зевнула.
— Меня не удивляет, что ты так устала, дорогая, — обратился я к ней. — В виду общей слабости твоего здоровья столь длительная прогулка с Иеремией тебя чрезмерно утомила.
— Идем баиньки, дорогая, — поднялась с кресла Путаница. — Пора в постельку.
Мы тепло распрощались, и Сестричка в сопровождении матери удалилась в спальню. Прежде чем самому отправиться спать, я навестил кабинет, где зажег настольную лампу, вытащил из кармана и положил в центральный ящик стола конверт, содержащий крошечный фрагмент обугленного листа бумаги, извлеченный Карсоном из камина Уайэта. После этого погасил лампу и отправился в спальню.
Освободившись от одеяний, я обнаружил, что часть правой руки моей непосредственно под плечом не только ушиблена, но и довольно сильно разодрана. Я подошел к умывальнику, тщательно промыл с мылом пораженное место, облачился в ночные одежды и со стоном облегчения опустился в постель.
Заснул я практически сразу, но разум мой, подвергшийся в течение богатого событиями дня воздействию множества раздражителей, не получил от сна желаемого освежения. Во сны мои вторглись
