— Пешком?
«Я отдал команду на задержание. Там в ложбинке две здоровые березы, так что дорогу перекроют намертво. Пойдем?»
— Так они же и мальчишек сожрут! — охнула Лена. — Останови!
— Не тронут, — заверил Санек, лицо которого приобрело сосредоточенное выражение. — Иначе я им глаз на… хм… глаз куда надо натяну. Часа на два задержат, больше никак — там всего сотни полторы соберется.
— Ты откуда знаешь?
— Вижу их, — мальчишка постучал указательным пальцем себе по лбу. — Там, внутри вижу.
— Зверь.
— Почти, — вымученно улыбнулся Сашка и зябко дернул плечами. — Так идем?
— Подожди, — остановила его старшая сестра. — Если у нас есть два часа, то нужно узнать про маму.
— Дом сгорел. — Голос предательски дрогнул.
— Ну и что? Могут в кладовке отсидеться.
— В какой еще кладовке?
— Есть там одна…
Лена хорошо помнила, как при строительстве нового дома отец с Андреем копали траншею от фундамента до старого погреба, находившегося метрах в десяти, а потом все это прятали под толстым слоем земли. Зачем нужна была потайная комната, неизвестно, но нагрянувшая однажды милиция вместе с охотинспекцией целый день безуспешно пыталась отыскать трех подстреленных без лицензии кабанов. И очень вкусных, между прочим, кабанов.
— Надо в деревню пробираться.
— Или пленного взять, — рассудительно заметил Саня. — И одно другому не помешает.
Васька изобразил ухмылку и сообщил:
«Я покажу, как пробраться».
— Ты откуда знаешь?
«Разведка. Следующим этапом программы тренировок должен был стать штурм укрепленных поселений. Помнишь?»
Овраг с каскадом заплывших илом старых прудов, заросших по берегам черемухой, делил поселение на две части. Сама деревня походила на большую букву П, повернутую правой стойкой на север, и он как раз проходил посредине, начинаясь почти у самой верхней планки. Когда-то в прудах была рыба, рядом стояли бани, но по странному стечению обстоятельств жизнь здесь оказалась намертво связана с существованием Советского Союза. Не стало его, и почти сразу же умерло Дуброво. Агония продолжалась еще лет пять, а наезжающие дачники лишь продлевали ее, поддерживая видимость существования. Потом перестали появляться и они. А овраг остался. Да что с ним может случиться, с оврагом-то? Был до Нашествия, будет и после него. Нечто местное вечное, за неимением пирамид.
Забор проходил по дамбе, загораживающей самый последний, нижний пруд, оставляя лишь узенькую тропинку на самом краю крутого склона. Тишина. Кузнечики в траве стрекочут, ветерок лениво перебирает склонившиеся до земли ветки громадной ветлы, да журчит вода, вытекающая из трубы.
— Ты вот это имел в виду? — Санек с удивлением посмотрел на зверя. — Застрянем же на фиг. Здесь сколько? Полметра будет?
«Больше. Нормальный проход». — Васька заглянул в водослив. — «И грязи мало. Ужей кто-нибудь боится?»
— Змеи? — Лена отпрыгнула, еле сдерживая визг, и вытащила шашку из ножен. — Я туда не полезу.
«Нужно», — коротко ответил зверь и первым занырнул в отверстие.
Послышалось влажное чавканье — даже с его ростом пришлось пробираться, задевая брюхом жидкое, пахнущее болотом месиво. Вскоре из-за забора донесся еле различимый свист — Васька на месте, теперь их очередь.
Санек почесал затылок — лезть не хотелось сразу по нескольким причинам. И первая из них — страшно. Он еще немного подумал и принял правильное решение:
— Лен, полезай следующая.
— А ты?
— А я, как мужчина, буду прикрывать. Да не бойся, не съедят тебя в этой трубе. Ужи не съедят, пиявки всякие, мерзкие червяки тоже не съедят. Вот только жабы… скользкие пупырчатые жабы… они, может быть… нет, они тоже не тронут.
— Свинья малолетняя, — Лена поблагодарила братика за заботу и полезла в трубу, молясь про себя, чтобы не встретить никого из перечисленной живности. Шашка так и осталась в вытянутой вперед руке. Просто на всякий случай.
А на выходе провалилась в воду с головой, когда неожиданно закончилась пусть и вязкая, но все-таки опора. Вывернулась, встала на илистое дно и замерла, завороженная немигающими зрачками двустволки, направленной прямо в лицо.
— Стерва! — Незнакомый бородатый мужчина будто выплевывал слова. — Это из-за таких, как ты, Великая Жива послала напасти на матушку-Землицу. Род Ясный отвернулся, не в силах смотреть на грехи ваши. Изыди в ад! Покараю судом праведным похоть грязную!
— Дяденька, ты дурак? — Лена зачерпнула ладонью воды и плеснула себе в лицо, смывая грязь, испуг, удивление от неожиданной встречи.
— Молчи! — Бородач топнул ногой. — Матерь Сва насквозь видит вас. Нечестивые души — от духа нечистого, есть вы никто, и звать вас никак. Надо звать вас падалью и брезговать смрадом вашим, не касаться вас и не знать! И даже не вкушать пищу вашу, не слушать речей, не пускать в свой дом и не читать книг ваших…
Девушка осторожно огляделась — нет, это все про нее. Неужели перепачкалась так, что похожа на кикимору болотную? Немудрено перепутать.
— Мужик, ты чего? Какие книги? Это папа когда-то писал про…
Два шага, и стволы почти уперлись в лоб.
— Молчи! Не боюсь тебя и не внимаю, яко бреху псов зловонных и мерзких. Хоть тело твое как у человека, но коряво и смешно, и в плоти твоей грязь похоти и нет места духу Анасты. Отвергну вид твой, как у тленного мертвеца!
Чуть сбоку еле слышно хрустнула сухая ветка — Васька. Нарочно наступил, привлекая внимание.
«Шекспир, мля! О женщины, порожденье крокодилов!»
«Вася, ты читал Шекспира?»
«Не я, Санек. Этого — убить?»
«Сама».
— Дяденька, а тебя сейчас с левой стороны зверь кушать начнет.
Бородач повернулся, а она рванулась вперед и вверх, вкладывая в один-единственный удар вес тонкого, почти детского тела. Шашка не свистнула, зашелестела разрезаемым воздухом и отдалась болью в растянутых связках. Противник с непониманием смотрел на обрубок, вот только что заканчивавшийся кистью. Пусть с корявыми пальцами и обкусанными ногтями с каймой под ними, но такой привычной. Долгая секунда… другая… В глазах появились одновременно осознание и боль. И тут же Васькин бросок задавил зарождающийся крик. Вместо него — невнятное мычание.
— Лен, а Лен… — Из трубы показалось перепачканное лицо младшего брата. — А это они чего, целуются?
— Угу, любовь у них такая. Впрочем, тебе еще рано об этом.
— Па-а-а-думаешь! — протянул Санек презрительно. — Тоже мне, нашла несмышленыша. Я даже знаю, как это называется. Вася, а ну прекрати заниматься зоофилией!
