Путь Карлсона — уходить и возвращаться бесконечно. Только его с учета снял, ну, думаешь, все! Как через месяц-другой у дверей знакомая физиономия. «Здравствуйте, доктор, я опять к вам!»
В чем-то он был прав — от болезней, которые являются следствием определенного образа жизни, невозможно избавиться навсегда, не меняя этого самого образа.
С Игорем Венедиктовичем постоянно происходили какие-то происшествия, вызывающие начальственный гнев. Причиной тому был не то чтобы длинный, но какой-то несдержанный язык доктора. Нередко на Игоря Венедиктовича накатывало желание называть вещи своими именами, и тогда он мог ляпнуть что-нибудь такое, незабываемое, как, например, посоветовать врачам из поликлиники назначать поменьше анализов на реакцию Вассермана, чтобы не создавать себе и венерологам лишней работы.
Последним «шедевром» Игоря Венедиктовича стало его выступление в отношении профилактики венерических заболеваний на собрании сотрудников диспансера. Собрание почтила своим присутствием заместитель начальника окружного управления, при которой Марианне Филипповне не хотелось заниматься критикой недостатков. Однако же и провести все собрание, как выражаются музыканты, «в мажорном ключе» тоже было нельзя — хоть один недостаток разобрать на нем надо, чтобы подтвердить свою несколько пошатнувшуюся репутацию требовательного и строгого руководителя. После недолгого раздумья Марианна Филипповна решила показательно «пропесочить» Игоря Венедиктовича, тем более что вроде как было за что — пофигистичный доктор второй месяц не мог развесить в кабинете два плаката, выданных ему главной медсестрой. Плакаты напоминали о вреде случайных связей и незащищенных половых контактов. Самое то для сифилидологического кабинета.
— Игорь Венедиктович, почему вы саботируете профилактическую работу? Разве так трудно прикрепить на стену пару плакатов? Или прикажете мне самой этим заняться? — последний вопрос главного врача был чисто риторическим — никто из подчиненных приказывать ей, конечно, не мог.
По уму виновному полагалось встать, кратко покаяться и пообещать сразу же после собрания развесить наглядную агитацию во всей ее красе. Две минуты — и вопрос исчерпан.
— Марианна Филипповна, мы вот столько говорим о профилактической работе, — стоило Игорю Венедиктовичу начать, как главный врач поняла, какую ошибку она совершила, — но совершенно не задумываемся или делаем вид, что не задумываемся о том, кому она вообще нужна, эта профилактика? Разве что типографиям, печатающим буклеты, брошюры и плакаты? Нам, врачам, профилактика нужна только на словах, ведь если народ перестанет болеть, то мы останемся без работы!
Гул одобрения прокатился по залу.
— Я вас поняла, Игорь Венедиктович, — главный врач попыталась спасти положение.
— Мне кажется, что доктор хочет еще что-то сказать, — обернулась к ней заместитель начальника окружного управления.
— Вы еще не все сказали? — спросила главный врач.
— Не все! — подтвердил Игорь Венедиктович. — Я еще про пациентов не сказал. Думаете, нашим пациентам нужна профилактика? Ошибаетесь! Как сказал мне один из них: «Я, доктор, когда аппетитную бабу вижу, в первую очередь думаю о том, как я ее трахать буду и уже потом, после того, начинаю думать о последствиях!» И чего ради мы дружно валяем дурака? Лучше бы развесили по кабинетам и коридорам какие-нибудь жизнеутверждающие картины!
— Какие именно? — поинтересовалась высокопоставленная гостья.
— Порнографические плакаты! — подсказал с места Кобахидзе.
Президиум, в отличие от зала, смеяться над шуткой не стал.
— Кроме порнографических плакатов можно пейзажи, абстракцию, — продолжил Игорь Венедиктович, когда смех затих. — Да что угодно, только не этот вот маразм в стиле «случайная связь промелькнет как зарница, а после быть может болезнь и больница».
Популярный плакат восьмидесятых годов прошлого века давно стал притчей во языцех, каноническим примером.
— Если продолжить вашу мысль, то можно заключить, что врачи-венерологи должны активно пропагандировать распущенность и секс без презерватива? — спросила Марианна Филипповна.
— Зачем пропагандировать то, чем люди и так с удовольствием занимаются? — развел руками врач- провокатор и сел на свое место, показывая, что больше добавить ему нечего.
— Странный какой-то у вас сотрудник, — сказала Марианне Филипповне замначальника управления. — Он у вас не того?
«Того» могло обозначать пьющего, употребляющего наркотики или сумасшедшего. Марианна Филипповна, не вдаваясь в уточнения, открестилась от всего разом:
— Нет, просто характер такой, Наталья Яковлевна.
— Опасный характер, — поджала губы Наталья Яковлевна. — Завидую я вашему терпению.
— Спасибо, — поблагодарила Марианна Филипповна, давая понять, что она сама прекрасно знает, кого ей стоит терпеть, а кого — нет.
Добрейший Игорь Венедиктович и впрямь был опасным человеком. Данилов убедился в этом на собственном опыте. Разумеется — на горьком, ведь весь опыт, который в чем-то убеждает, бывает только горьким.
Первая смена подходила к концу, когда в кабинет Данилова заглянул Игорь Венедиктович.
— Есть минутка? — спросил он.
— Конечно, заходите, — пригласил Данилов.
Следом за Игорем Венедиктовичем вошел мужчина лет тридцати в темно-сером костюме.
— Здравствуйте, доктор, — поздоровался он, оставшись стоять возле двери.
— Здравствуйте, — ответил Данилов и вопросительно посмотрел на Игоря Венедиктовича.
— Мой давний знакомый очень интересуется, какие есть у вас возможности для лечения псориаза? — сказал коллега, кивая головой на своего спутника.
— Разные есть возможности, — ответил Данилов, — только это лучше обсуждать с лечащим врачом.
— Да мне чисто информативно, чтобы знать… — замялся мужчина.
— Олег у меня спросил, а я ответил, что все знания лучше получать из первоисточника, и привел его к вам, — сказал Игорь Венедиктович. — Если вам не трудно, просветите, пожалуйста, человека, а я побежал…
Данилов пригласил мужчину присесть, перечислил ему все доступные в диспансере физиотерапевтические методы терапии псориаза, от ультрафиолетового облучения до фонофореза с гидрокортизоном, и бегло охарактеризовал каждый метод. Затем ответил на пару вопросов, распрощался с посетителем и тут же забыл о нем, мало ли кто приходит с вопросами?
На следующий день Данилов застал в кабинете свою напарницу — работавшую в противоположную смену врача-физиотерапевта Лагонину. С Лагониной он был знаком едва-едва. Встречались они только на собраниях, ежедневно почти не пересекались, потому что Лагонина приходила на работу с опозданием, а уйти старалась пораньше.
Увидев Лагонину, сидевшую за столом в халате, Данилов подумал, уж не перепутал ли он смены? Нет, все правильно — вчера выходил в первую, значит, сегодня должен выйти во вторую.
— Я жду вас, — известила Лагонина, не соизволив поздороваться. — Поговорим у заведующей.
Она встала из-за стола, обогнула малость опешившего от неожиданности Данилова и вышла из кабинета, смачно хлопнув дверью.
«Ну что там еще? — обреченно вздохнул Данилов и стал переодеваться. — Не диспансер, а просто какой-то кафкианский „Замок“. Нет, судя по всему, не „Замок“, а „Процесс“».
Он не ошибся — у заведующей его ждало нечто вроде судебного разбирательства. Ангелина Александровна выступала в роли строгого судьи, а сухопарая, остролицая, вечно хмурая Лагонина как нельзя лучше подходила на роль строгого прокурора-обвинителя.
— Владимир Александрович, — заведующая отделением хоть и холодно, но поздоровалась с Даниловым и даже предложила ему сесть, — объясните нам, пожалуйста, на каком основании вы вмешиваетесь в назначения и критикуете действия ваших коллег в разговорах с больными?
— Вмешиваться в чужие назначения и критиковать действия коллег в разговорах с больными не в моих правилах, — ответил Данилов. — Скажу больше — я вообще не обращаю внимания на назначения
