Непременно надо запомнить».
На прощание мужчина как следует хлопнул дверью, выражая свое презрение к людям в белых халатах, поправшим свою высокую миссию.
— Странность какая. Его бы по идее надо к психиатру отправить, — сказал Данилов. — Начнет пить таблетки — сразу все пройдет, и грибок и сифилис.
— А то он там не был! Горбатов по жизни в ПНД на учете состоит, там и лечится, а к нам ходит развлекаться. Вот увидел незнакомого доктора и обрадовался, наши-то все его знают как облупленного. Вы, Владимир Александрович, не стесняйтесь, если он придет еще раз — сразу гоните в шею, а то ведь никакой жизни не даст. Хотя к мужчинам он еще так сильно не пристает, как к женщинам, тех непременно просит шарики на своем члене пощупать — опухоли это или что другое.
— Щупают? — улыбнулся Данилов.
— По первому разу почти все покупаются, — ответила медсестра и вышла из кабинета.
Закон парных случаев в тот же день послал Данилову еще одну «странность», на сей раз женского пола.
— Заведующей нет на месте, и потому я пришла к вам, — сообщила высокая худая женщина лет сорока. — У меня всего один вопрос, но ответ на него я желаю получить немедленно!
— Проходите, садитесь, — пригласил Данилов, подмечая и румянец на щеках, и лихорадочно блестящие глаза, и то, как дрожит рука, держащая видавшую виды коричневую кожаную сумку.
То, что женщина пришла не с добром, не вызывало сомнений.
— Можно вашу карту?
— Карта вам ничего не даст, но смотрите, если хотите.
Женщина достала из сумки амбулаторную карту и протянула Данилову.
— Спасибо, — поблагодарил Данилов, беря толстенькую карту и первым делом глядя на обложку — нет ли там каких отметок.
Отметок не было. Одна тысяча девятьсот семидесятый год рождения, методист детского сада. Вроде старшего воспитателя? Нет, скорее — заместитель заведующей. Так-так…
Данилов открыл карту. Страдает псориазом, наблюдается у Бычковой, недавно была на приеме, назначен электрофорез сульфидной грязи, была у Лагониной…
— Долго вы собираетесь читать?! — с вызовом спросила женщина. — Уж не до конца ли приема?
— Уже все. — Данилов захлопнул карту и вернул ее женщине. — Слушаю вас, Альбина Борисовна.
— Откуда вы знаете, как меня зовут?! — встрепенулась женщина. — Я вам не говорила!
— Зато вы дали мне карту, а там указаны фамилия, имя и отчество.
— Ах, да! — Альбина Борисовна посмотрела на обложку карты, словно проверяя, правду ли говорит Данилов. — Никогда не могла понять, почему мои личные данные написаны на обложке, да еще такими огромными буквами! Это же нарушение прав человека! Приходится ходить с картой так, чтобы никто ничего не смог прочесть!
— Можно в сумку убрать, — подсказал Данилов. — А пишут на обложке, чтобы в регистратуре быстро раскладывать и находить карты. Взял в руки — и сразу видно, чья карта, очень удобно.
— Да, конечно. — Альбина Борисовна громко и картинно вздохнула. — Вы всегда делаете так, как удобно вам. Люди для вас — мусор под ногами.
— Если можно, то без патетики, пожалуйста, — попросил Данилов. — У вас, кажется, был какой-то срочный вопрос?
— Был! И я его непременно задам. Без патетики, которая колет вам глаза! Скажите, отсутствие заземления во время процедуры — это норма, халатность или какой-то очередной бесчеловечный эксперимент?
— Какой именно процедуры? — уточнил Данилов.
В карте упоминался электрофорез, но мало ли что имеет в виду странная женщина.
— Электрофореза с этой целебной грязью, которую так расписывала мне Татьяна Александровна! Я чуть не умерла со страху на первой процедуре. Как можно проводить ее без заземления?
— Наш аппарат для электрофореза не требует защитного заземления. Он относится ко второму классу…
— Да плевать я хотела на то, к чему он относится! — перебила Альбина Борисовна. — И к какому классу он относится — мне плевать!
— Если вы намерены перебивать меня, когда я отвечаю на ваш вопрос, и вам, как вы выражаетесь, «плевать», то наш разговор не имеет смысла, — строго и сухо одернул психопатку Данилов. — Давайте говорить по существу или вообще не говорить.
«И она еще работает методистом в детском саду! — подумал Данилов. — Да с таким характером к детям и на километр приближаться нельзя!»
— Извините! — буркнула Альбина Борисовна. — Я хочу сказать, что заземление прибора меня не интересует.
— А какое тогда заземление вас интересует? — удивился Данилов, ну не стул же ей заземлять!
— Мое собственное! — Альбина Борисовна гордо вскинула голову. — Разве я не должна быть заземлена во время электрических процедур? У меня близкую подругу вот так чуть не убило током.
— Во время электрофореза?! — Данилов удивился еще больше.
— Нет, но тоже во время контакта с электрическим прибором. Дома. Причем, как утверждалось, прибор был совершенно безопасный. А потом с ожогами в пятую больницу на Соколиной Горе увезли.
Пятая больница на Соколиной Горе была гинекологической, так что про то, о каком приборе идет речь, Данилов уточнять не стал.
— …а если бы она подумала бы о заземлении, то ничего бы не случилось! Ток просто бы ушел в землю вместо того, чтобы блуждать в ее теле!
— Вообще-то электрики носят резиновые сапоги как раз для того, чтобы помешать току уходить в землю через их тело…
— Да какое мне дело до ваших электриков! Не морочьте мне голову, пожалуйста! Я веду речь о себе! Сегодня я хотела заземлить себя своими средствами, раз уж у вас ничего нет, и принесла проволоку…
Альбина Борисовна достала из сумки моток толстой медной проволоки, голой, без изоляции, и положила его на стол перед Даниловым.
— Медная, не алюминиевая, — подчеркнула она. — Я попросила сестру прикрутить один конец проволоки к трубе отопления, а другой собиралась держать в руке. Так что же вы думаете? Она отказалась это сделать, как будто я просила о чем-то невыполнимом. Да еще и улыбалась при этом ехидно-ехидно. Вот какое она имеет право не давать мне заземлиться?
— Медсестра не стала выполнять вашу просьбу, потому что в ней не было никакого смысла, — ответил Данилов. — Больше я вам ничего сказать не могу.
— И вы не примете никаких мер?! — настала очередь удивляться Альбине Борисовне. — Не заставите медсестру провести процедуру безопасно?
— Она и так проводится безопасно. Если мой ответ вас не устроил — обратитесь к заведующей. Она, кстати, сейчас принимает.
— Я стучалась к ней! Кабинет закрыт!
— Ну, может, вышла куда-то. Вы можете обратиться к главному врачу или его заместителям — все скажут вам то же самое. Пациенты при проведении процедур никогда не заземляются, заземляются только аппараты, и то не все, а те, какие положено заземлять. Всего доброго, и не забудьте, пожалуйста, вашу проволоку.
— Вы не врачи, вы — убийцы! — выкрикнула женщина и ушла, забрав свою проволоку.
Данилов облегченно вздохнул, но радость его оказалась преждевременной. Через несколько секунд дверь распахнулась и на пороге вновь появилась Альбина Борисовна.
— Вы готовы отнести в скупку цветных металлов все, что только можно, но это не дает вам права сжигать людей живьем! — Дальше порога она проходить не стала и на том спасибо. — Я выведу вас на чистую воду! Вы еще меня не знаете, но вы меня узнаете!
«Кажется это было в „Швейке“, — устало подумал Данилов. — Подпоручик с говорящей фамилией Дуб
