Всё тело окостенело. Особенно ныли ноги и шея. О скрюченных артритом пальцах вообще речь не велась. Если раньше Виктор Ильич и задумывался над выражением «как разбитое корыто», пытаясь представить ощущения, то отныне знал, что значит быть разбитым корытом. Увидев себя сейчас в зеркале, он не ручался, что не испугался бы отражения. А ещё жажда, от которой кряхтел и не мог откашляться, будто слузгал кило пережаренных семечек. Виктор Ильич сомневался, что эту жажду можно утолить водой. Чем угодно, но не водой. И не квасом, и не кока-колой… Почему, почему мысль о выпивке преследует? Почему не оставит в покое? Ужели так хочется выпить? Нет, ведь. Одна мысль вызывает тошноту. Тогда что? Что с ним? Он же никогда так не тяготел к спиртному! Словно запретный плод, о котором наперёд знаешь, что он червив, а то и отравлен, но тянешься, тянешься, как полный болван, чтобы хапнуть и вгрызться в гнилую червоточину. Жуть… И ведь знаешь, что придёт момент, когда не сможешь устоять и бросишься сломя голову за бутылкой. Знаешь… поделать вот только ничего не можешь, ничегошеньки! Виктор Ильич нутром чувствовал: сдаются позиции. Он никогда не думал, что способен быть таким мягкотелым и беспомощно-бесхребетным.
Порицание себя толку не дало.
Смотритель поскорее схватился за ручку, чтобы пусть ненадолго, но отсрочить безумие возникшей (извне или исподволь?) алкогольной зависимости. Становилось страшно.
Теперь «отключка» представлялась благом.
Возможно, этого стол и добивался. Только Виктору Ильичу было плевать, он забыл про ноющие конечности, про «кроличьи» глаза и про окостенелость всего тела. Он постарался забыться, и «отключка» стала подмогой.
У Егора были школьные враги, и главным среди них считался Кирпич. Этот тринадцатилетний бугай-пятиклассник терроризировал не один младший класс. Огромным плюсом после «перепрыгивания» из третьего класса в пятый и перетасовки учеников согласно общим оценкам по классам «а», «б», «в» и «г» Егору казалось то, что он попал в класс «а», а не в класс «в», в котором коротал время второгодник со стажем Кирпич. Огромный же минус — это то, что как раз большинство его лучших друзей оказалось в класс «в». И часть их попала под пагубное влияние Кирпича, став его «шестерками». Егор с детского сада умел вокруг себя собирать ватагу ребят, которые, независимо от вида игры всегда стремились быть на стороне Егора. Егор был лидером, но влияние Кирпича крепко подрывало лидерство: легче переметнуться на сторону сильного, чем оставаться в стане лохов и подвергаться издевательствам, насмешкам, унижениям. Кирпич со своими «блатными пацанами» отбирал у лохов деньги и называл это «платой неприкасания», то бишь, заплатил — и можешь пару дней сидеть спокойно и не бояться, что на твою голову во время урока географии обрушится со всей силы книга по этому предмету ради лучшей усвояемости материала. Все пинки-подзатыльники доставались тем, у кого денег тю-тю. Остальным же классам не везло с Кирпичом и его дружками на переменах, в столовой, после уроков и во время физкультуры, если к несчастью попадали смежные уроки. Кирпич так же якшался и с одногодками, получая от них добро на беспредел за точно такую же «плату неприкасания», которую Кирпич с дружками отстёгивал им. Всё и вся в мире повязано. Егор помнил, как однажды на крыльце школы Кирпич на глазах у всех схлопотал в челюсть от одного крутого старшеклассника. Вот уж была радость! Тут же прокатился слушок, что Кирпич не отдал недельную мзду. И Егор понял тогда, что Кирпич — та же «шестерка», только выше его на голову.
Сегодня Егор шёл в школу с намерением поставить этого тупорылого переростка на своё тупорылое место (а Див, как коктейль из трубочки потягивал негативный энергетический настрой мальчика, впрыскивая взамен незначительными, но действительными порциями эмоции насилия в душу глупого хозяина). Егор чувствовал с каждым шагом, приближающим его к школе, как из глубины своего естества поднимается гнев. Сильный. Настолько сильный, что Егор сомневался (правда совсем недолго), сможет ли удержать его в определённых рамках. Он не должен выставлять свою Силу напоказ, и понимал это, но месть… она так сладка! А Сила… так безгранична!
К великому разочарованию Егора, Кирпича у школьного крыльца не оказалось. Зато стояли его дружки, курили, пряча сигареты в кулаках. Егор решил их не трогать. Гниющую рыбу лучше уничтожать с головы, так вроде говорится?
Но один из дружков совершил оплошность.
Егор поднялся по лестнице и потянулся к ручке школьной двери, когда пацан по кличке Кот отстрельнул окурок в него. Горящий окурок летел прямёхонько в Егорову голову. Егор шестым чувством
магической Силой
заметил это и резко дёрнулся назад, одновременно рывком открывая дверь. В дверях оказалась завуч, она едва ли не вывалилась от неожиданности на крыльцо, комично охнула и хотела тут же разразиться тирадой, когда окурок приземлился на согнутый в локте рукав её серого пиджака, немедленно прожигая дырку. Последовала немая сцена, и завуч забыла про Егора…
Егор прошмыгнул за дверь, одарив Кота кровожадной улыбкой. Дверь хлопнула. А завуч подняла скандал.
День начинался прекрасно! Инцидент с окурком натолкнул на мысль, что лучшая месть — это подстава.
Первым уроком шла история. Довольная физиономия Егора историчке, которую все поголовно и не напрасно называли истеричкой, очень не понравилась. Она вызвала его к доске, но Егор знал домашнее задание и не доставил удовольствия училке. Тогда она вздумала устроить письменный тест по пройденным урокам. По классу прокатилась волна возмущения. А Егор с первой парты продолжал лыбиться в искажённое лицо старой девы.
Он закончил тест задолго до звонка, но не спешил выбиться из общей массы, ждал первых ласточек. Прозвенел звонок. Урок продолжался. Вскоре классная дверь начала то и дело поскрипывать — в класс заглядывали любопытные из 5 «в». (Егор знал расписание «в»-класса, как своё, ведь там учатся друзья). В какой-то момент он осознал, что должен показать «fuck», чтобы сработала подстава. Егор почесал в затылке и, когда в очередной раз скрипнула дверь, выставил средний палец.
Истеричка потребовала сдать тесты.
Егор сдал четвертым и вышел в коридор. В коридоре его ждали дружки Кирпича. Ждали с нетерпением, демонстративно разминая кулаки. Егор заставил себя сделать серьезным лицо, кусал щеки, чтобы не прыснуть от хохота. И чего ему так весело?
Кодла Кирпича окружила Егора.
— Ты чего мне показал, а? — спросил один из них. Если Егор не путал — Яша его звали.
— «Птичку», — ответил Егор.
— Ты чо — офуфел? — спросил Яша почти ласково.
— Нет, но если ты хочешь набить мне рожу, пошли в туалет. Вдвоём.
Подобного поворота не ожидал никто. Яша посмотрел на дружков, дружки ждали что-то от него. Все дружно пожалели, что рядом нет Кирпича. А лох смело изучал Яшину физию и тоже ждал… участи.
— Да отведи ты его в туалет и размажь по стенке! — вякнула какая-то приблатнённая девчонка из их класса, сдвинув ситуацию с мёртвой точки.
— Ну, пошли, — сказал Яша и пошёл первым.
Егор смерил
