особенного, ан страху — до смерти. О да, после много-, много-, многолетнего истощения — неплохая работа за три дня. В следующие три дня он скосит оставшиеся хлипкие колосья. И придёт время для колосса. Того, кто смог его ударить и остаться в живых. Юнец, чья шея не толще куриной. Мальчишка, который, если его правильно подготовить, сможет противостоять ему, Великому и Страшному богу! Но такому упущению не бывать! В душе каждого живого (не умершего!) человека заложен огромный энергетический потенциал, который людишки пользуют бездарно. И когда он наберёт достаточное количество живых душ, о, да, тогда он высвободит эту бездну энергии и разнесёт никчёмную планетку на сотни, тысячи, на сотни тысяч метеоритов. Это будет, о, да, достаточная месть за порабощение Верховного божества! О, да!
Он вспомнил то позабытое и вышел из транса.
«Закончи его хорошо. Закончи, и я найду покой».
Сон, в котором Юра просил помочь найти покой, и «хорошо» не находилось в контексте «ладно», а имело самый что ни на есть прямой смысл: хорошо. Юра пытался воззвать о помощи подсказкой, а он, простофиля, его не услышал. Он говорил тогда, что это его последний роман. Что же изменилось? Почему он теперь мечтает о славе? С каких пор мёртвых стала волновать их популярность?.. К чёрту обобщения! Речь о незаурядном человеке… или не совсем заурядном… или не совсем человеке… О, боги, что за чушь в голову лезет! Юрка попал в силки. Вопрос: в чьих руках силки? В его вдруг проснувшихся амбициях? Или над ним действительно тяготят тёмные силы, с которыми он уже не в силах совладать? Имел ли он право покупать этот проклятый стол?.. Стоп! А не тот ли, в самом деле, маг, что создал его из бузины, поработил душу писателя, как Снежная Королева поработила Кая?
Страшная догадка до глубины души поразила смотрителя. И если догадка верна, он знал, кого чуть не впустил через зеркало в мир живых. Неудивительно, что он не до конца был уверен в том, кто прошёл галерею свеч.
— Боже ж мой… — прошептал смотритель и перекрестился, и это оказалось ошибкой, потому что пальцы снова охватила жуткая боль.
За время его заточения людишки здорово поумнели, раз так быстро догадались сплотиться — прогресс! Див не предусматривал вариант подобной прыти, но даже если бы и предусмотрел, то сил на массовую иллюзию не хватило бы всё равно. Но в ней, по сути, и необходимости-то нет.
Наступало время второго этапа. Этапа, где иллюзии людишки создадут себе сами…
Ей казалось, что она знает этих ребят, знает с хорошей стороны. Оказалось, она действительно знает их только с хорошей стороны, не подозревая о стороне обратной. Компания подростков, которая всегда держалась вместе и всегда имела имидж пионеров- тимуровцев — во всяком случае в глазах Людмилы Яковлевны — вдруг вознамерилась совершить нечто гнусное. Совершить нечто гнусное с ней! Кромешным ужасом воспринялся ей эпизод из художественного фильма беспринципных 90-х годов, когда взрослую женщину изнасиловали малолетки прямо на лестничной клетке родного подъезда. Пятнадцать лет она жила с потаённым страхом, наблюдая, как подрастает новое поколение… И проглядела. Знакомая компания тусовалась в её подъезде. Она приветливо поздоровалась с ними. Они расступились, пропуская её. Но что-то было не так. Людмила Яковлевна нахмурилась: что не так? Они не поздоровались, подсказал внутренний голос и забил тревогу. Вот только было уже поздно. Подростки впустили её в свой круг и замкнули его. Семена кромешного ужаса 90-х дали свои всходы теперь. Намерения очевидны, чтобы спрашивать, Людмила Яковлевна в исступлении заорала. Но перед ней были не желторотые птенцы, а дикие и злобные волчата — они не испугались крика жертвы, они порадовались ему. Крик быстрее погнал горячую кровь по крепким жилам юных тел. Они плотнее сомкнули кольцо и потянули руки к женщине. Двенадцать рук лапали Людмилу Яковлевну и срывали одежду. Насилие должно было случиться вот-вот уже. Если бы ор не услышал муж. Он разделывал говяжью тушу здоровым мясницким ножом, когда на грани слышимости донёсся знакомый голос. После двенадцати лет совместной жизни ему хватило мига, чтобы броситься с ножом на помощь родному человеку. Он увидел, что творилось на лестнице и кровавая пелена затмила его сознание… Муж Людмилы Яковлевны порешил всех шестерых молокососов. И нагнулся взять жену на руки.
В подъезд зашла соседка и увидела картину — муж с ножом над телом жены. Соседка завопила пуще, чем давеча Людмила Яковлевна.
Муж Людмилы Яковлевны, словно очнулся и, озираясь по сторонам, не увидел тел поверженных насильников. От потрясения его хватил удар.
Людмила Яковлевна тоже лежала обмякшая.
Соседка прошмыгнула домой и набрала «ноль-три». Механический голос ей объявил, что линия перегружена, и женщина, вспомнив про свалившуюся на город эпидемию, вызвала милицию.
Два наряда милиции и «Скорая помощь» почти одновременно и с воем сирен въехали в один и тот же двор. Первый наряд остановился у ближайшего дома, второй наряд и «Скорая» остановились у дома соседнего. Двор был переполнен галдящими жителями. И было от чего — двое взрослых людей, мужчина и женщина, являясь законными супругами и законопослушными гражданами, оказались при невыясненных обстоятельствах полуголыми в подъезде собственного дома и в коматозном состоянии! Но и это было ещё полбеды! Оказалось, что в квартире соседнего дома в таком же коматозном состоянии обнаружены шестеро подростков, почти неразлучных друзей!
Это уже не тревога. Это набат всех колоколов!
У эпидемии новый виток.
Правительство страны, вовремя эвакуированное в северную столицу, объявило Москву закрытым городом. МЧС в экстренном порядке эвакуировало из зоны возможного распространения инфекции всё ближнее Подмосковье. Минздравсоцразвития, ФСБ и Международный Красный Крест созвали съезд учёных и военных, так или иначе связанных с современной медициной и разработками биологического и химического оружия, и учредили премию в размере одного миллиона долларов тому, кто найдёт причину неизвестной инфекции и/или способ борьбы с эпидемией.
Между тем, москвичи, узнав о полной изоляции, начали паниковать в массовом порядке. Кто-то вспомнил фильм «Обитель зла», и люди заговорили об уготовленной столице ядерной боеголовке, если они не перемрут все здесь раньше.
Див меняет тактику.
Сперва он выпил немного, только чтобы проверить, что из этого выйдет. Горячими струйками коньяк пронесся по венам и вернулся славным ударом в голову. То ли он так давно желал выпить, то ли натянутые до (бес)предела нервы дали слабину, но Виктора Ильича обуяла астения. От такого бессилия и слабости он кулем рухнул на свою тахту и долго приходил в себя, искал силы, чтобы опрокинуть новую стопку. Слава Богу, блондин Кета не стал жадничать и купил не сивуху, а настоящий коньяк! Честь ему и хвала! Виктор Ильич заставил себя подняться и налить повторно. Заметит ли стол (бузиновый стол как-то сам собой стал
