В конце концов один, старший и агрессивный, попросил у Димы мобильный телефон. Кому-то звонил, отвернувшись от нас.
Почти не прощаясь, расстались. Но на мобильном остался тот номер, по которому он звонил…
Мы передали его ребятам из ФСБ, из управления по борьбе с терроризмом…
В конце концов Андрей был освобожден. Безо всяких условий.
Я уже сказал о том, как много сделал Вячеслав Измайлов для освобождения пленных.
У него нет чувства страха, а если и есть, то где-то глубоко-глубоко. Но мы, те, кто отправлял его в эти командировки, не могли отделаться от страха вплоть до того момента, пока он снова не оказывался в Москве.
Об этом — еще одна блокнотная запись, которую я неожиданно нашел в своем архиве.
«Утром майор Измайлов не прилетел. Не прилетел он и накануне вечером: аэропорт в Слепцовске был намертво закрыт из-за погодных условий. Все попытки дозвониться до Назрани, до Лече Идигова, оказались безуспешными.
За эти сутки я был во Внукове уже дважды — бесполезно. Зря приезжали и ребята из теленовостей: ни самолета, ни майора Измайлова не было.
Мы все волновались. Мы очень волновались.
Сейчас уже не вспомню, кто же сказал мне еще в начале декабря — то ли кто-то из чеченцев, то ли кто-то из администрации президента: „Не надо больше майору ездить в Чечню. Уже опасно. Совсем опасно…“
Я сказал Измайлову: „Слава, может, не стоит? Может, не надо?..“
Он меня не услышал, не захотел услышать. „Как договориться, чтобы взять на борт двадцать тонн?“ — спросил он меня.
Несколькими месяцами раньше (кажется, это была ранняя осень) мне удалось договориться с начальником штаба внутренних войск, чтобы на борт, улетающий во Владикавказ, погрузили гуманитарный груз для чеченских детей и российских матерей, которые там, в Грозном, на улице Вольной, живут лишь одной надеждой — найти хоть какие-нибудь следы своих пропавших сыновей.
— Каждая такая поездка Измайлова — шанс вырвать из плена кого-нибудь еще из наших ребят, — объяснил я генералу.
Он все понял с полуслова и тут же по другому телефону дал указание командующему авиации ВВ: помочь „Новой газете“ и нашему майору.
После неожиданной отставки командующего ВВ, Анатолия Шкирко, все изменилось — не осталось тех, кому можно было вот так просто позвонить и в течение секунды договориться об общем деле.
Но, к счастью, майор сумел с кем-то договориться, и вот он улетел туда, в Чечню, сумел дозвониться оттуда и сообщить, что все в порядке и что возвращается в Москву с очередным пленным.
Но майор Измайлов все не прилетал и не прилетал…
Мы сидели на даче в Переделкине: я, Дима Муратов и еще кто-то из ребят.
Наступала уже ночь — и вдруг звонок в дверь — на пороге Слава и с ним паренек.
Подвернулась попутная машина, и он — у нас.
— Ты где был? Что случилось?
— Второго пленного украли. Прямо около трапа…
Оказалось, что пленных было двое, второй — солдат-пограничник.
Не успел Слава сойти с трапа, подлетели какие-то двое неизвестных, ничего не объясняя, схватили ребят и кинули их в машину.
Слава поднял на ноги всех, кого только можно было, в аэропорту.
Одного парня обнаружили на площади возле аэровокзала. „Мне сказали: „Ты не наш, вылезай…“ — рассказал он нам уже здесь, в Переделкине…“
Стало понятно: это пограничники забрали своего пленного.
Целую ночь дозванивался до дежурных — никто ничего толком не мог ответить. Только часов в семь утра позвонил Николай Бордюжа, сменивший Николаева на посту директора Федеральной пограничной службы:
— Извини… Наша вина. Приказал нашим солдатам встретить, а они провели целую спецоперацию… Вот уж на самом деле: заставь дурака богу молиться…»
И такое у нас было.
Да, и еще одна история, смешная, но типичная для того (да и нашего) времени.
Когда я вернулся из Новогрозненского, Владлен Максимов (его отец, знаменитый советский разведчик, умудрился назвать сына и Владимиром и Лениным одновременно, но мы все называли его просто Владиком) попросился в Чечню. «Давай!» — согласился я и начал названивать разным местным начальникам, чтобы нашему парню помогли или — если будет такая необходимость — подстраховывали от всяких приключений.
Он улетел. Он долетел. Он начал там работать. И вдруг — исчез.
Сами понимаете, что я должен был чувствовать: старый дурак послал молодого пацана туда, куда должен был ехать сам. Да еще представил, что ощущают сейчас друзья из администрации президента Руслана Аушева, в первую очередь вице-президент Ингушетии Борис Агапов, которого я попросил подстраховать нашего парня.
Сейчас, честно, не помню деталей: кому звонил? кого просил? с кем ругался? от кого ждал помощи? — но вдруг раздался звонок у меня в Переделкине:
— Это я, Владик. Я вылетаю сегодня из Ингушетии.
— Где ты был? Что с тобой случилось? Почему ты исчез?
— Да я оказался в заложниках… Было очень смешно, — ответил он.
Я попросил Мумина Шакирова (тогда он работал в отделе расследований «ЛГ», а потом в буквальном смысле слова выбрал «Свободу» — радиостанцию с одноименным названием) встретить Владика.
Уже поздно вечером ребята доехали до Переделкина, и Владик, еще нервный, но уже смеющийся, рассказал мне, что же с ним произошло.
Да, его встретили. Борис Агапов взял над ним шефство. Владик поселился в доме брата полевого командира, коменданта Бамута. То есть со всех сторон он должен был быть в полной безопасности. Больше того! Ему удалось (и я, честно, был горд, что парень в свою первую военную командировку сделал то, что может и должен уметь сделать журналист) пробраться на окраину Новогрозненского и быть свидетелем, как «грады» уничтожали то, что было миром всего лишь две недели тому назад.
А потом он перешел границу Чечни и Ингушетии.
— Я зашел на рынок в Слепцовске… Просто так… Вдруг ко мне подходят трое чеченцев, спрашивают, кто я? Отвечаю: журналист из «Литгазеты». Они мне: «Ты будешь нашим заложником. Ты ответишь за Чечню!»
— И ты что?
— Обрадовался!
Понимаете?
Журналистика — такая профессия, и я понял реакцию Владика.
Я и сам мечтаю о том — даже сейчас, когда стал взрослым, — как лечу в самолете, и вдруг меня захватывают террористы. В юности на этот случай у меня была даже заготовлена фраза: «Я согласен быть заложником». Нет, сейчас у меня эта фраза лениво не произнесется, но тогда думалось — сколько же радости будет, когда вдруг появлюсь в своей редакции с сенсационным материалом.
Да, но Владика подвели.
Три этих типа, борцы за свободу Чечни (повторяю, так они сами Владику представились), оказались обыкновенными бандитами. Поговорив о свободе, они попросили у Владика его кожаную куртку и обручальное кольцо, при надевании которого на бракосочетании его с Настей я присутствовал в качестве свидетеля (жутко тяжелая фраза, уж извините).
А дальше началась (как мне рассказал Владик) совсем фантасмагория.
Он — без куртки — позвонил вице-президенту. Тот поднял на ноги всю имеющуюся в его распоряжении милицию. Двое из троих были арестованы. Грустный Владик, так и не ставший заложником,
