Я стал делать Юре тревожные знаки, даже схватился за голову. «Что?»
– одними губами спросил Юра.
– Там назревает кипишь! – прошептал я. – Они все чокнуться могут!
Юра сделал мне успокаивающий знак и я вернулся к нашим соседям.
– Особенно партия и правительство хотят отметить жителей нефтяного Баку, проявивших чудеса трудового героизма в годы войны. Для жителей дома номер 159 по улице Свердлова все проценты доводятся до 100!
Соседи ахнули и замерли с открытыми ртами.
– Особенно хотим отметить героизм Лалазаровой Арусяк, сумевший в трудные годы войны получить звание матери-героини...
И тут я получил звонкую затрещину от своей крутой (и все же любимой) тети Артемис:
– Нашли, над чем шутить! – сказала она. – Ты ладно, а этот здоровый ишак ничего умнее не мог придумать?! (Она имела в виду Юру).
Соседки обиженно поджав губы, покидали нашу квартиру, на крики соседей с противоположного балкона «Было снижение или нет?!» – отвечали : «Не было! Юрик с Толиком пошутили!»
В фильме Петра Тодоровского ребята за такую шутку поплатились жизнями. А со мной и Юрой только тетя Тамара не разговаривала и не здоровалась до конца жизни.
Еще одна история, на мой взгляд интересная. Как-то после встречи Нового Года в своей компани Юра с женой Идой возвращались на поселок имени Степана Разина (пригород Баку), где они жили. Вышли из электрички, идут по платформе и видят, как возле станции веселится народ, играет гармошка, танцуют люди...
Ида сказала Юре:
– Видишь, чем проще люди, тем лучше они веселятся...А мы всю ночь просидели, скучая...
И тут гармонист выскочил в круг, встал перед танцующей женщиной и запел:
–
Ида тут же пожалела о своих словах.
На пятидесятилетие своей жены, Иды, Юра опять вспомнил про старую шутку с микрофоном. На этот раз ему помогали сыновья, Миша и Вова. Они записали из передачи « Голос Израиля»
позывные, пару новостей и после них вставили поздравление Иде.
Когда собрались все гости и были произнесены первые тосты, Юра, как бы случайно, включил радиоприемник, стал вертеть ручку настройки, а Миша запустил магнитофон в соседней комнате с приготовленной заранее фонограммой. Раздались позывные « Шалом алейхем...», потом диктор сообщила о взрывах на голандских высотах и еще что-то в этом роде, а потом мужской голос (Юрин, конечно) сообщил:
– Дорогие друзья! Сегодня исполняется 50 лет замечательной женщине, матери двоих сыновей, большому советскому ученому-геофизику Сендеровой Иде Ароновне!
Все гости обалдели, в том числе и Ида:
– Не может быть! – прошептала она, схватившись за щеки.
Диктор продолжал:
– Родившись в небольшом местечке под Конотопом, Сендерова Ида Ароновна, с детства была любознательной девочкой и уже тогда начала интересоваться геофизикой...
– Откуда они все это узнали?! – недовольно сказал самый умный в Юриной компании Марик Листенгартен, шахматист, брат чемпиона Азербайджана по шахматам.
– Знаменательной в ее жизни была встерча с сокурсником по Бакинскому Индустриальному институту Юрием Тер-Григорьяном.
Гости тут не на шутку разволновались, некоторые подозрительно смотрели на Юру.
– Сам удивляюсь! – развел руками Юра.
– В связи с юбилеем Иды Арновны Правительство Израиля решило присудить ей орден Голды Меир и Менахема Бегина, выполненый в виде известной советской медали «За оборону Кавказа».
И тут опять заиграли позывные Израиля «Шалом Алейхем».
Все уже поняли, что этот шутка и облегченно хохотали.
Юра писал приветственные адресы на юбилеи всех своих друзей и честно скажу, у него явно был поэтический дар в духе известного всем Александра Иванова. Юре первому я дал читать свои рассказы и он поддержал меня, сказал, что рассказы ему понравились и все такое... А когда я стал печататься в Литературной газете на 16 странице в клубе «12 стульев» он завел специальную папку, куда собирал все мои напечатанные рассказы. (Не могу не вспомнить и о реакции моего отца на первые мои успехи. Он всегда ждал Литературку, открывал последнюю страницу, прочитывал ее и говорил мне: «Толя, ну такую ерунду сейчас печатают – почему же твой рассказ не печатают?!») Юра успел посмотреть первый фильм, снятый по моему сценарию – короткометражку в киноальманахе «Ау-у!», где снялся почти весь цвет советских комедийных актеров: С. Филлипов, В. Басов, Л. Куравлев, И. Муравьева, Л. Шагалова, С. Мишулин, Г.
Тонунц, С. Крамаров, Н. Парфенов, А. Геллер... Короче, «ол старс», как сейчас говорят. Моя новелла имела успех и Юра явно был горд мною.
К сожалению, он не дожил до моих полнометражных картин, которые я снял уже в качестве режиссера. Юра умер в 80 году.
И умер, как я считаю, от того, что всю жизнь был очень правильным.
За всю свою жизнь Юра любил одну женщину – свою жену Иду, мать своих двоих детей. Я считаю, что это хорошо, но слишком идеально, а как мы знаем из физики, в жизни ничего идеального не бывает, всегда приходится делать поправку на реальность. А реальность была такова, что у Юры вдруг начался служебный роман с лаборанткой(Юра был начальников лаборатории), довольно свободных нравов женщиной и он, абсолютно не имеющий никакого опыта общения с такого рода особами, безоглядно отдался неизведаному ранее чувству. И, хотя все в лаборатории знали, в том числе и Юра, что эта особа была близка со многими мужчинами треста «Азнефтегеофизика» и поселка им.
Разина, он влюбился в нее. Любил ее, любил Иду, любил своих детей (не могу не отметить такт и деликатность Иды в этой истории – ни слова упрека Юре, чуткость детей к обожаемому ими отцу) и от неразрешимости этого конфликта у него произошел один инфаркт, потом второй и за ним третий, последний.
Из истории своего брата я делаю вывод: советская власть, создавая нового человека хотела видеть его морально чистым, единолюбом, не поощряла никакие ширли-мырли, и прочие сексуальные шашни.
И в жизни я очень много знаю людей, которые в преклонном возрасте совершали кучу необдуманных поступков, вызванных внезапно нахлынувшим сексуальным чувством. (Вспомните роль, исполняемую М. Державиным в «Бабнике»). Мой опыт(и опыт моих друзей) показал, что лучше перебеситься в отрочестве, юности, неплохо и в зрелости, и даже имея семью в более солидном возрасте можно совершать стремительные, (ни в коем случае не затяжные!) набеги, но только так, чтобы тебя не «подстрелили». А для этого, как и в любом бою, надо иметь опыт. У моего любимого брата такого опыта не было.
Рюрик Ивнев
В возрасте 7 лет в 1944 году я жил в Тбилиси, там же пошел в первый класс. Жил я с мамой и двоюродной бабушкой Анаит (дочерью Газароса Агаяна) в старинном доме №6 на улице Энгельса. В этом доме, на самом последнем этаже жил очень необычный мужчина: у него были длинные светлые волосы, длинное черное пальто и он проходил по нашему двору, как бы не видя ничего вокруг, как сомнамбула. Шел очень быстро и исчезал за воротами... Возвращался или с авоськой с продуктами, или с пачкой свернутых в трубку газет. Я пытался узнать у ребят со двора, кто такой этот мужчина, но все мне говорили разное. Один, что он известный летчик, другой, что он наш разведчик, поэтому нигде не работает и его вызывают только