сразу, как в прошлый раз – «Безумица!» Когда я понял, что ничего не помогает, я сказал ей:
– Ладно, Люся, если поймешь, что я тебе говорил правду, звони!
На том мы расстались и до сих пор не общаемся. И потому весточка в ее книге «Люся, стоп!», которую я прочел с большим опозданием (вскользь упомянутая «Морячка» и «нехороший» человек, с которым она пошла в сыскное агенство) меня очень огорчила. И пользуясь возможностью ответить ей в этих моих записках, я кричу ей:
– Безумица!
Эта кличка «Безумица» как ореол витает над ней, когда она стоит на вершине скалы, беспечно озирая окрестности и когда взбирается с моей помощью на дерево, чтобы увидеть костино лицо в квартире его родителей, и когда в образе «Лисы Алисы»
сидит в сыскном агенстве, и когда разыгрывает Славу Михайлова («одну ночь, ну пожалуйста!») и когда глядя на высветившийся на определителе номер моего телефона подозревает в бессмысленном издевательстве мою жену Оксану, и когда на целый месяц затягивает работу над «Морячкой» и когда пишет свою последнюю книгу, где конечно же, больше всего досталось Косте. И когда... и когда... Можно продолжать и продолжать. Всегда она «Безумица».
Но, как говорил Сенека, «не было еще гения без некоторой доли безумия!»
Теперь о Косте
Вскоре после последнего звонка Гурченко я ехал по Волгоградскому проспекту и вдруг обратил внимание, что едущие следом неизвестные мне «Жигули» во всю мигают. Я остановился. Из «Жигулей» выскочил Костя и бросился ко мне с обьятиями.
– Толя, ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Ведь я теперь попал
совсем в другую среду. Я ушел от Люси без инструмента, без машины. Стал челноком. Езжу в Турцию, привожу барахло – жить ведь надо! Вот, старенькую машину купил. Но, с другой стороны, скажу тебе, все безумно интересно! Я сам себе хозяин, что хочу то и делаю... Друзья-челноки меня любят, уважают – я у них душа компании - никогда от себя такого не ожидал! Без меня ни один сабантуй в Стамбуле не обходиться – я у них тамада. Я играю им на синтезаторе, все балдеют, не знают ведь, что я музыкант- профессионал. Но все же тянет в ту жизнь, не с Люсей, нет, а опять заняться музыкой...
Искренность и откровенность Кости меня тронули – раньше он воспринимался нами как холуй Гурченко – вел себя как ее верный пес и мог наброситься на любого, кто посмел бы сказать Люсе что-то не то - я сам как-то стал его жертвой ( вскользь упомянул при Люсе имя Кобзона, не зная, что он бывший муж Гурченко и тут же вдруг Люся выскочила из тон–студии, а Костя набросился на меня и стал обвинять в преднамеренном ее оскорблении – бред какой-то!), а тут вдруг предстал самостоятельным трогательным человеком с нелегкой судьбой, но испускающим фонтан радости!
Я пригласил Костю сделать аранжировку двух американских песен для «Примадонны Мэри» и познакомил его с моим другом-бакинцем, вице-президентом процветающей фирмы «Крокус-интернейшнл», Иосифом Грилем (помните, очки по 2-50?) который тут же дал Косте один из обувных магазинов фирмы «для раскрутки». Костя быстро «раскрутился» и тут немалую помощь оказала ему его новая жена Наташа, в прошлом работница магазина, где Костя с Люсей брали дефицит (значит Безумица в свое время что-то засекла, что-то ее насторожило - и об этом она пишет в книге «Люся, стоп!», потому что у Наташи в самом деле был ребенок – девочка, к тому времени когда я увидел ее, ей было уже лет 12). В дальнейшем я не так уж часто виделся с Костей, но знал, что они с женой увлеченно работали в магазине, купили иномарку и вообще шли в гору. Потом как-то Костя позвонил мне и сказал, что Гурченко «поливает» его в разных интервью, особенно в книге «Люся, стоп!» и что ему это « по барабану», а вот родители его переживают по этому поводу, матери даже было плохо с сердцем. И как остановить этот поток оскорблений в его адрес он не может представить. А через некоторое время толстушка «Комсомолка» вышла с портретом Кости на первой странице и надписью: « 18 лет я был ее рабом!» В интервью Костя дает свой взгляд на житье с Гурченко, отметает многие ее обвинения и вскользь предупреждает, что может сказать и больше, но предпочитает не выносить сор из избы.
После этой публикации, как сказал мне недавно Костя, поток обвинений в его адрес в различных интервью Гурченко иссяк. Будем надеяться, что навсегда. А я приведу еще один штришок «по поводу».
Как-то во время съемок «Морячки» в Коктебеле мы шли – я, Люся и Костя по аллее парка к пляжу. Навстречу шли люди с пляжа, многие женщины были в купальниках и я непроизвольно задерживал взгляд на самых привлекательных из них. И тут же получал толчок в ребро от Гурченко.
– Хватит зыркать! Ты же женатый человек!
– Люся, я задерживаю взгляд на сотую долю секунды. Как ты засекаешь такое мгновение, идя рядом со мной, даже не видя меня в профиль? – поинтересовался я.
– Слушай, я со своим отцом такую школу прошла, что тебе и не снилось. Не зыркай, хватит! – в очередной раз остановила она меня.
Так что, я думаю, зарождение Костиных отношений с Наташей Люся могла засечь в зародыше и поход в сыскное агенство был нужен ей, возможно, как последняя печать в справке.
Про моих критиков
В Ереване снимался фильм по моему дипломному сценарию. С главным редактором киностудии «Арменфильм», Левоном Будагяном я играл в шахматы.
Разыграли быстро дебют и еще через несколько ходов он задумался крепко, а потом поднял на меня глаза и сказал:
– Может так быть, что ты хорошо играешь и я этого не понимаю?
И сам же ответил на свой вопрос:
– Нет, не может этого быть!
Так вот, большинству критиков, которые обвиняют меня в дурновкусии, в пошлости и низкопробности, называют Тинто Брассом мне очень хочется задать вопрос:
– Может такое быть, что вы лучше меня разбираетесь в кинокомедии, в шутках, знаете, что такое эротика, драматургия, а чувство юмора у вас тоньше и вкус лучше, чем у меня?
И ответить им:
– Нет, не может этого быть!
Потому что, уверен, книжек я прочитал значительно больше, чем мои критики, фильмов и спектаклей посмотрел больше, соображаю лучше хотя бы потому, что понимаю, что такое эротика и никогда не снимаю ее, а уж в теме, которой посвящены большинство моих фильмов – сближению мужчины и женщины – разбираюсь несомненно лучше, чем мои закомплексованные и очень дремучие оппоненты.
Вот одна история, на мой взгляд, интересная. Как-то я зашел со своим другом в Союз кинематографистов, мне нужно было взять какую-то справку в отделе драматургии. Я оставил друга у входа, а сам поднялся на третий этаж. Когда я спустился вниз, друг спросил меня:
– Что за помещение у вас там? – и показал на дверь Малого кинозала.
– А что такое? – спросил я.
– Понимаешь, сейчас туда заходили очень странные люди. Ну, например, один подволакивал ногу, второй был с челюстью дауна, какая-то молодая женщина разговаривала сама с собой и идиотски улыбалась, у другой рука была поднята и согнута, как лапа у собаки, когда она «служит», какой-то мужчина дергался и бесприрывно моргал, как при тряске Святого Витта. И все одеты плохо и притом неряшливо... Вы взяли шефство над дебилами? – закончил мой товарищ.
– Подожди, сейчас узнаю, – сказал ему я, отошел и открыл дверь кинозала.
В темном зале демонстрировался фильм и стоял невообразимый шум. Такой шум я слышал в
