Адвокат с растерянным и смиренным видом развел руками и снова принялся читать свои выписки:
– «…С помощью колдовства умножил свое состояние, не гнушаясь такими способами, как превращение простых металлов в золото и тому подобное…» А вот в конце я вижу следующее: «…требовал предоставления ему прав, которые не были положены. Открыто похвалялся своей независимостью от короля и принцев. Принимал у себя подозрительных иностранцев-еретиков и пользовался привезенными из-за границы запрещенными книгами». А теперь, – не без колебания продолжал Дегре, – я перехожу к документу, который вызвал у меня наибольшее беспокойство и удивление. Речь идет об акте, который был составлен после процедуры изгнания беса из вашего мужа, проведенной тремя лицами духовного сана. Они утверждают, что граф уличен в одержимости и сговоре с дьяволом.
– Не может быть! – вскричала Анжелика, чувствуя, как на лбу у нее выступает холодный пот. – Кто они, эти «лица духовного сана»?
– Один из них – монах Беше, о нем я уже говорил вам на днях. Проник ли он в Бастилию как представитель консисторского суда или каким-либо иным образом
– не знаю. Но процедура действительно была проведена, и свидетели утверждают, будто все реакции графа явились ярким доказательством его связи с сатаной.
– Не может быть! – повторила Анжелика. – Но вы-то, по крайней мере, не верите в это?
– Я, сударыня, вольнодумец. Я не верю ни в бога, ни в черта.
– Замолчите, – пробормотала она, торопливо крестясь, и, подбежав к Флоримону, прижала его к груди.
– Ты слышишь, что он говорит, мой ангел? – прошептала она. – О, люди сошли с ума!
Некоторое время они молчали, потом Дегре подошел к Анжелике.
– Не волнуйтесь, – снова заговорил он, – за всем этим, несомненно, кроется что-то сомнительное, что весьма важно вовремя раскрыть, так как этот документ, повторяю, самый опасный, поскольку он может произвести сильнейшее впечатление на судей. Изгнание беса было проведено согласно ритуалу, утвержденному римским консисторским судом. Реакции обвиняемого полностью уличают его. Я отметил, в частности, его реакцию на дьявольскую скверну, а также его способность напускать порчу…
– Но объясните, о чем идет речь?
– По поводу дьявольской скверны специалисты по изгнанию беса отметили, что некоторые точки на теле испытуемого чувствительны к прикосновению серебряного штифта, из которого предварительно изгнали злых духов. Во время этой процедуры обвиняемый то и дело издавал ужасные крики. «Воистину адские», хотя обычное легкое прикосновение этим безобидным инструментом не вызывает у человека ни малейшей боли. Что же касается способности напускать порчу, то к заключенному привели некую особу, которая проявила все признаки одержимости.
– Ну, если это была Карменсита, то я не сомневаюсь, она великолепно разыграла комедию! – саркастически заметила Анжелика.
– Возможно, что речь идет именно об этой монахине, хотя имя ее не упомянуто. Во всяком случае, я повторяю вам, это обвинение звучит весьма фальшиво. Однако, поскольку я предвижу, что на суде кстати и некстати будут ссылаться на него, мне во что бы то ни стало нужно его опровергнуть. К сожалению, пока что я не нашел повода потребовать изъятия этого документа.
– Может, мой муж вам подскажет какой-нибудь ход…
– Будем надеяться, – грустно сказал Дегре.
Глава 43
В своем девственно-белоснежном наряде огромная Бастилия выглядела еще более зловещей и мрачной, чем обычно. От плоских крыш башен к низкому, нависшему небу поднимались серые струйки дыма. Видимо, топили у коменданта и в караульных помещениях, и Анжелика предоставила себе, как в студеных одиночках, скрючившись от холода, лежат на своих сырых соломенных тюфяках «забытые» заключенные.
Анжелика осталась ждать Дегре на улице Сент-Антуан, в одном из кабачков, с хозяином которого и, главным образом, с дочерью хозяина у адвоката, судя по всему, были дружеские отношения.
Сидя у окна, Анжелика могла наблюдать за тем, что происходит на улице, сама оставаясь незамеченной. Она ясно видела стражников ближайшего бастиона, они расхаживали около пушек, грея дыханием руки и притоптывая ногами. Время от времени кто-нибудь из стражников, стоявших наверху, на стене, окликал их, и его голос долго звенел в морозном воздухе.
Наконец Анжелика увидела Дегре – он сошел с подъемного моста и направился к кабачку. В предчувствии какой-то беды у нее тревожно заколотилось сердце.
И в походке адвоката, и в выражении его лица было что-то странное. Он выдавил из себя улыбку, потом быстро заговорил, как показалось Анжелике, наигранно-веселым тоном. Он сказал, что ему без большого труда удалось повидаться с графом де Пейраком и комендант даже оставил их на несколько минут вдвоем. Граф дал согласие на то, чтобы Дегре был его защитником.
Правда, вначале он отказывался от адвоката, утверждая, будто, соглашаясь взять защитника, он тем самым как бы соглашается, чтобы его судил королевский суд, а не парламентский, как он того требовал. Он хотел защищаться сам, но после недолгой беседы с Дегре принял помощь, которую тот предложил ему.
– Просто удивительно, что он так быстро уступил, ведь он очень недоверчив, – сказала Анжелика. – Я думала, вам придется выдержать настоящий бой. Уж у него-то всегда найдутся блестящие логические доводы, если он хочет настоять на своем.
Адвокат, словно от сильной мигрени, наморщил лоб и попросил дочь кабатчика принести ему пинту пива.
– Едва граф увидел ваш почерк, он сразу же согласился, – сказал он наконец.
– Он прочел мое письмо? Он был счастлив?
– Я прочел его ему.
