единственным уполномоченным на то римской церковью человеком – отцом Кирше, акт, который гласит, что ваш муж не проявил никаких признаков одержимости.
– Благодарю тебя, господи! – со вздохом облегчения сказала Анжелика.
Неужели близится конец ее испытаниям?
– Мы выиграем дело, да?
Дегре неуверенно развел руками. Помолчав, он сказал:
– Я виделся с Фрицем Хауэром, которого вы просили вызвать. Он приехал со всеми своими тиглями и ретортами. У этого человека весьма впечатляющая внешность. Жаль, но что поделаешь! Я укрыл его в монастыре картезианцев в предместье Сен-Жак. С мавром я тоже говорил – мне удалось проникнуть в Тюильри под видом торговца уксусом, – его помощь нам обеспечена. Только никому ни слова о моем плане. Бедняги могут поплатиться за это жизнью. Исход процесса во многом зависит от них.
Несчастную Анжелику можно было и не предупреждать об этом – от страха и надежды у нее во рту все пересохло.
– Я вас провожу, – сказал адвокат. – Париж – опасное для вас место. До начала процесса не выходите больше из Тампля. За вами придет монахиня, она принесет одежду и проводит вас до Дворца правосудия. Сразу же хочу предупредить вас – эта почтеннейшая монахиня весьма нелюбезна… Она – моя старшая сестра. Она воспитала меня и ушла в монастырь, увидев, что все принятые ею строгие меры не смогли удержать меня на праведном пути. Она молится, чтобы господь отпустил мне мои грехи. Короче, для меня она сделает все, что угодно. Вы можете полностью довериться ей.
На улице Дегре взял Анжелику под руку. Она не противилась этому, ей было приятно чувствовать его поддержку.
В конце Маленького моста Сорбонна вдруг сделала стойку и навострила уши.
Впереди, в нескольких шагах от Анжелики и Дегре, в наглой позе стоял, словно поджидая их, какой-то верзила в лохмотьях и в выгоревшей шляпе с пером. На щеке у него был лиловый нарост, на глазу – черная повязка. Он улыбался.
Сорбонна рванулась к нему. Бродяга с ловкостью акробата отскочил в сторону и юркнул в дверь какого-то дома. Собака скользнула вслед за ним.
И тотчас же они услышали звонкий всплеск воды.
– Проклятый Каламбреден! – проворчал Дегре. – Прыгнул в Сену, а ведь там плавают льдины, и, держу пари, сейчас он уже спрятался где-нибудь на набережной. У него под каждым парижским мостом есть свои тайники. Это один из самых отчаянных предводителей городских воров.
Сорбонна вернулась с понурым видом.
Анжелика пыталась побороть в себе страх, но тоскливое предчувствие одолевало ее. Ей казалось, что этот оборванец, неожиданно возникший на их пути, был предвестником ее чудовищной судьбы.
Глава 44
Ранним утром, едва только рассвело, Анжелика в сопровождении монахини перешла мост Менял и очутилась на острове Сите.
Стоял мороз. Быки старого деревянного моста трещали под ударами льдин, плывших по Сене.
Снег побелил крыши, окантовал карнизы домов и словно весенними ветками украсил узорами шпиль часовни Сент-Шапель, притулившейся у темной громады Дворца правосудия.
Не будь на Анжелике монашеской одежды, она с удовольствием выпила бы рюмочку вина у торговца с красным носом, который спешил подбодрить своим товаром ремесленников, бедных клерков, подмастерьев – всех тех, кто встает на заре, чтобы открыть лавку, мастерскую, контору.
Часы угловой башни пробили шесть ударов. Бесподобный циферблат этих часов, появившихся здесь при короле Генрихе III, – золотые лилии на лазурном фоне, – в свое время казался чем-то необычайным. Часы и впрямь были жемчужиной Дворца правосудия. Разноцветные глиняные фигурки на них, покрытые красной, белой и голубой эмалью – голубка, символизирующая Святой Дух, и под сенью ее крыльев Закон и Правосудие, – блестели в тусклом утреннем свете.
Анжелика и ее спутница пересекли огромный двор и уже поднимались по ступеням лестницы, когда к ним подошел какой-то магистрат, и Анжелика с удивлением узнала в нем адвоката Дегре. Она даже оробела, увидев его в широкой черной мантии, белоснежных брыжах, седом парике с тщательно уложенными в несколько рядов локонами и в квадратной шапочке. В руке у него был совершенно новый мешок, набитый бумагами. Вид у Дегре был очень важный. Он сказал Анжелике, что только сейчас виделся с заключенным в Консьержери – тюрьме при Дворце правосудия.
– Он знает, что я буду в зале? – спросила Анжелика.
– Нет. Это могло бы его взволновать. А как вы? Обещаете мне держать себя в руках?
– Обещаю.
– Он очень… очень покалечен, – проговорил Дегре дрогнувшим голосом. – Его чудовищно пытали. Но зато его вид – наглядное свидетельство беззакония тех, кто затеял этот процесс, и может произвести сильное впечатление на судей. Вы будете держаться, что бы ни случилось?
У нее сжалось горло, и она лишь молча кивнула головой.
При входе в зал королевские гвардейцы потребовали, чтобы они предъявили подписанные приглашения. Анжелика даже не очень удивилась, когда монахиня протянула приглашение, пробормотав при этом:
– Служба его высокопреосвященства кардинала Мазарини!
Судебный пристав взял на себя заботу о женщинах и провел их в зал, где уже было полно народу и черные мантии судейских смешались с сутанами священников и монахов.
Второй ряд амфитеатра занимали дворяне, но их было не так уж много. Анжелика не увидела среди них ни одного знакомого лица. По-видимому, придворным не разрешили присутствовать на процессе, или они не
