власти и богатства, но, обряженный в одеяние принца из «Тысячи и одной ночи», он остался все тем же бедным и грубым, голодным и алчным калабрийским рыбаком, каким был в юности.
Однако в его черных, невероятно пронзительных глазах тлел огонек едкой иронии. В память о Калабрии он сохранил в ухе маленькое золотое кольцо, что носил еще рыбаком. Анжелика вовремя вспомнила, что перед ней верховный адмирал Алжира, повелитель «Таиффы», предводитель самой опасной из корсарских флотилий Средиземноморья. Он мог диктовать приказы паше. Весь город повиновался ему.
Она чуть присела в реверансе, что, казалось, преисполнило довольством столь значительное лицо. Он окинул ее взглядом, полным глубокого удовлетворения, а затем, обратившись к Али-Хаджи, заговорил быстро и многословно. По мимике и нескольким понятным ей арабским словам Анжелика догадалась, что он поздравляет раис-баши с прекрасно выполненным поручением. Ее бросило в жар от прищуренных глаз адмирала, оценивающих ее подобно тому, как работорговец приценивается к очередной покупке.
– Адмирал, – обратилась она к нему, наградив его тем титулом, какой признавал за ним весь христианский мир, – не соблаговолите ли вы просветить меня относительно моей дальнейшей судьбы? Примите во внимание, что я не пыталась обмануть ваших людей, скрывшись под вымышленным именем, и не утаила, что располагаю большим состоянием во Франции. Я пустилась в путешествие на поиски мужа, который находится в Боне и может служить посредником для получения выкупа.
Меццо-Морте слушал ее, утвердительно кивая. Глаза его все больше и больше походили на щелки, и она с удивлением увидела, что его душит беззвучный смех.
– Все так, мадам, – произнес он, переведя дух. – Я счастлив, что нам не придется отправляться никуда далее Бона в переговорах о вашем освобождении. Но уверены ли вы в том, что предлагаете?
Анжелика с живостью заверила, что не обманывает, да и нет ей никаких в том резонов. Если кто-то сомневается, то можно справиться у мусульманина Мохаммеда Раки, который был с ней на мальтийской галере. Это гонец, посланный ее мужем из Бона.
– Знаю, знаю, – пробормотал Меццо-Морте, и огонек жестокой иронии в его глазах разгорелся, став почти зловещим.
– Вы знаете моего мужа? – воскликнула Анжелика. – На Востоке его зовут Джеффа-эль-Халдун.
Вероотступник затряс головой в знак то ли согласия, то ли отрицания. Затем он вновь разразился смехом. Ему вторили оба пажа, купавшиеся в облаках тончайшего зелено-фисташкового и клубничного шелка. Он отдал им короткий приказ, и они принесли ларчик с рахат-лукумом: Меццо-Морте набил им рот и с непроницаемым видом, жуя, принялся наблюдать за все еще продолжавшейся баталией. Странная эта привычка роднила корсара с его постоянным противником, адмиралом французского флота герцогом де Вивонном.
– Адмирал, – взмолилась обнадеженная женщина, – заклинаю, скажите мне правду! Вы знаете моего мужа?
Черные глаза Меццо-Морте впились в нее.
– Нет, – жестко отрезал он. – И не вам говорить со мной в таком тоне. Прошу не забывать: вы пленница. Мы нашли вас на мальтийской галере, а Мальта
– худший, злейший из врагов ислама. Галера плыла под командой барона фон Нессельхуда, этот барон пустил ко дну тысячу пятьдесят барок, тридцать одну галеру, одиннадцать больших судов, утопил одиннадцать тысяч человек команды, освободил пятнадцать тысяч пленных!
Несмотря на сильный акцент, по-французски он говорил велеречиво и бегло. Анжелика с трудом могла уследить за ходом его мысли. Она с живостью возразила адмиралу: на Мальте она оказалась лишь потому, что орден подобрал ее после кораблекрушения барки, шедшей из Кандии.
– Вы явились из Кандии? Что вы там делали?
– Почти то же, что и здесь. Меня полонил пират-христианин, я была продана в рабство. Но мне удалось вырваться, – и она с вызовом взглянула на него.
– Значит, это вас Рескатор приобрел за немыслимые деньги, стоимость двух галер? И вы убежали в тот же вечер?
– Действительно, это была я.
Внезапно Меццо-Морте разразился гомерическим хохотом. Он подпрыгивал и похлопывал себя по ляжкам, а оба эфеба с визгом закружились в танце вокруг него. Немного успокоившись, пират спросил, как ей удалось ускользнуть от Мага Средиземноморья.
– Я подожгла порт, – скромно ответила Анжелика, лишь чуточку приукрасив то, что произошло на самом деле.
– Так это вы виновница того пожара?
Глаза Меццо-Морте поблескивали от с трудом сдерживаемого восторга. Он переспросил, верно ли, что Рескатор «увел» ее у константинопольского султана и Мальтийского ордена, доведших цену до 25 000 пиастров.
– А почему вы не вкусили наслаждений пиратского мага? Не доказал ли он, что утопит вас в роскоши?
– Я не гонюсь за богатством, – холодно ответила Анжелика. – Я пустилась в плаванье не за тем, чтобы играть одалиску перед христианскими и мусульманскими пиратами. Я ищу мужа, которого потеряла шесть лет назад и долго почитала убитым.
Меццо-Морте снова стал корчиться от хохота, и Анжелику охватило бешенство. Этот человек сошел с ума? Или это она потеряла рассудок? Меж тем пират не унимался, у него даже выступили слезы на глазах. По временам его буйство стихало, но тут, видимо, на ум приходила какая-то особенно комическая подробность, и он вновь заходился в корчах.
– Та самая, – заикаясь, шептал он, – слышишь, Али-Хаджи, та самая!..
Раис-араб смеялся тоже, но чуть сдержаннее.
Анжелика терпеливо повторила сказанное ранее, дабы вернуть собеседников к доводам здравого смысла: у нее есть деньги, она в силах вытребовать их из Франции для выкупа. Меццо-Морте сможет с
