слова: «Все женщины!.. Он чарует всех женщин… Ни одна не избежала его власти…» И в тоже время она слышала собственный голос, четко и внятно произносящий:
— Да, пассажиров. Они хорошо заплатят.
— Что же это за пассажиры, которым требуется уехать из Ла-Рошели именно на пиратском корабле? Почему они бегут?
— Да, они бегут. Это семьи протестантов. Французскому королю неугодно, чтобы в его королевстве жили еретики. Те, кто не согласен сменить веру, должны бежать, иначе их ждет тюрьма. Но за побережьем ведется наблюдение, и тайно сесть на корабль в гавани невозможно.
— Вы сказали, семьи… Значит, среди них есть женщины?..
— Да.., да…
— И дети?..
— Да, конечно, и дети, — еле выговорила она. Ей представилось, как они пляшут вокруг пальмы, их розовые щечки и блестящие глазки. А за ритмичным постукиванием их сабо ухе слышится грохот бури. Она сознавала, что этот ответ почти наверняка приведет к отказу. Капитаны торговых судов очень неохотно соглашаются брать на борт пассажиров. Что же до женщин и детей, этот «товар» считается лишь поводом для споров и ссор. Они хнычут, болеют, умирают, мужчины на корабле дерутся из-за женщин. Анжелика прожила достаточно в таком портовом городе, как Ла-Рошель, чтобы понимать беспрецедентную дерзость своей просьбы. Ну, как рассказать пирату об адвокате Каррере и его одиннадцати детях?.. Она почувствовала робость.
— Так, совсем хорошо! — насмешливо заметил Рескатор. — Ну, и сколько же их всего, этих псалмопевцев, которыми вы хотите загрузить мои трюмы?
— Ну, примерно человек сорок. — (Еще десяток она утаила.) — Вы шутите, видно, красавица. Но пора остановиться. Шутки не должны заходить так далеко. Одно меня все-таки интересует: с какой стати маркиза дю Плесси-Бельер — ведь я вас купил под этим именем — заинтересовалась вдруг судьбой кучки жалких отщепенцев?.. У вас есть родственники среди них? Или любовник?.. Такое, кажется, не могло вдохновить бывшую одалиску, но.., чего на свете не бывает, может быть, вы нашли себе нового супруга среди еретиков.., ведь про вас говорят, что расход мужей у вас велик…
Его злая насмешка соединялась, казалось, с подлинным интересом.
— Ничего подобного.
— Так что же?
Как объяснить ему, что она просто хотела спасти своих друзей-протестантов? Это должно было представляться недопустимым пирату, безбожнику, конечно, и, возможно, испанцу, как говорили. К безбожию он присоединит еще нетерпимость своей нации. И откуда он столько знает о ее жизни? Правда, по Средиземному морю вести разносятся быстро и неукоснительно, иногда и с преувеличениями.
Он продолжал издеваться:
— Значит, вы замужем за кем-то из этих еретиков? Как же низко вы пали.
Анжелика опять качнула головой. Эти придирки, пусть и злые, ее не задевали. Заботило только одно: неужели из ее обращения ничего не выйдет? Где взять доводы, чтобы уговорить его?
— Среди них есть судовладельцы, вложившие часть своего состояния в дела на Островах. Они в состоянии возместить все ваши расходы, если вы спасете их жизнь.
Он небрежно отмахнулся.
— Все, что они смогут заплатить мне, не компенсирует хлопот от их присутствия на судне. У меня нет места для сорока дополнительных людей, я даже не уверен, что мне удастся сняться с якоря и пройти пролив, не столкнувшись с этим проклятым королевским флотом, да и Американские острова расположены совсем не на моем пути.
— Если вы не захотите взять их, они все завтра будут в тюрьме.
— Ну и что? Такова судьба очень многих в этом прелестном королевстве.
— Не говорите об этом так легко, — она в отчаянии сжала руки. — Если бы вы знали, каково сидеть в тюрьме.
— А почему вы думаете, что я этого не знаю?..
А ведь действительно, он решился жить так, вне закона, наверно, потому что на родине его осудили, может быть, изгнали. Интересно, за какое преступление?..
— ..Столько людей попадает в наше время в тюрьму. Столько жизней гибнет! Немногим больше, немногим меньше!.. Свободно пока только море да некоторые девственные земли в Америке… Но вы не ответили на вопрос, который я вам задал. Почему маркиза дю Плесси интересуется этими еретиками?
— Потому что я не хочу, чтобы они попали в тюрьму.
— Высокие чувства? Не верю, что они возможны у женщины с такой нравственностью, как у вас.
— Ах! Верьте чему хотите! — она вышла из себя. — Я могу сказать только одно: я хочу чтобы вы их всех спасли!
Кажется, в этот день ей довелось измерить все бездны, разделяющие сердца женщин и мужчин. После Бомье Дегре, теперь еще Рескатор! Эти образованные, знающие свое дело мужчины, прочно стоящие на ногах, властные, уверенные в себе, безразлично внимающие слезам женщин и рыданиям избиваемых детей. Бомье это только доставило бы удовольствие. Дегре согласился дать им отсрочку только ради нее, потому что он еще любил ее. Рескатор же, теперь, когда она утратила привлекательность в его глазах, ничего для нее не сделает!
Он отвернулся и уселся на большой восточный диван, стоявший в каюте. Поза его выражала глубокую досаду, даже уныние. Он вытянул перед собой свои длинные ноги в высоких сапогах.
— Капризы женщин, бесспорно, очень разнообразны, но вы, надо признаться, выходите далеко за пределы допустимого. Вспомните-ка, когда я виделся с вами прошлый раз, вы оставили мне, в качестве сувенира, охваченную огнем шебеку и тридцать пять тысяч пиастров долгу. И вот спустя четыре года вы находите возможным отыскать меня и, не боясь возмездия за прошлое, требовать, чтобы я взял вас к себе на борт вместе с четырьмя десятками ваших друзей. Признайтесь, что ваши претензии хватают через край!
Ударом сухого пальца он привел в действие корабельные песочные часы, стоявшие на полке рядом. Тяжелый бронзовый пьедестал не давал им сдвинуться с места, так что раскачивание корабля не нарушало их равновесия. Песок побежал светлой быстрой струйкой, Анжелика не отрывала от часов взгляда. Проходили часы, скоро кончится ночь…
— ..И наконец в заключение, — сказал Рескатор. — Сделка с пассажирами, предложенная вами, меня ни в малой степени не интересует. И вы сами меня тоже больше не интересуете. Но поскольку вы имели дерзость вернуться в руки хозяина, который сто раз клялся, что заставит вас дорого заплатить за все неприятности, которые вы ему причинили, я оставлю вас, несмотря ни на что, у себя на борту… В Америке женщины ценятся меньше, чем в Средиземноморье, но, возможно, мне удастся там сбыть вас, чтобы возместить часть моих потерь.
В комнате было жарко, но ледяной холод пронизал ее до самого сердца. Ее мокрая одежда прилипла к стулу; раньше, в волнении спора, она этого не замечала. Теперь ее затрясло.
— Ваш цинизм не удивляет меня, я знаю, что… — внезапная хрипота прервала ее голос, затем приступ кашля сотряс ее, довершая ее поражение… Мало того, что она потерпела неудачу, она еще выглядела больной, задыхающейся. Полный разгром!
Совершенно неожиданно он подошел к ней, взял за подбородок и заставил поднять лицо.
— Вот что бывает, когда ночью бегут через ланды за пиратом, несмотря на бурю, — пробормотал он, приблизив свою маску к ее лицу. Прикосновение жесткой и холодной кожи и блеск его горящих глаз совсем парализовали ее.
— Что вы скажете о чашечке хорошего кофе, мадам?
Анжелика моментально ожила.
— Кофе? Настоящего турецкого кофе?
— Да, турецкого кофе, такого, какой пьют в Кандии… Но раньше сбросьте эту промокшую накидку… Вы совсем закапали мои ковры.
Теперь она увидела, во что превратилась под ее ногами бархатная дорожка, напомнившая ей о зеленой траве летнего луга. Пират стащил с ее плеч мокрый плащ и швырнул в сторону, как тряпку. Сняв со спинки
