волнам, словно подчиняясь чьей-то невидимой руке.
Матросы дружно ухали в такт кабестану, лица их были покрыты потом, несмотря на сильный холод. Натянутый трос дрожал так, что казалось, он вот-вот лопнет.
Ле Галль первый увидел и молча показал Маниго на темные гребешки рифов в кружевах пены, едва различимые в тумане. Они со всех сторон подступали к кораблю.
Между тем «Голдсборо» продолжал, как в волшебном сне, плавно двигаться вперед по узкому и глубокому проходу. Каждый миг мог раздаться удар, зловещий треск, страшный возглас: «Тонем!» Тем не менее, корабль шел совершенно спокойно, и только туман становился все плотнее, так что люди на палубе уже почти не видели друг друга. Внезапно их как бы подняло высоко вверх, затем опустило так мягко, что лишь некоторые почувствовала легкий толчок. Выйдя из крена, «Голдсборо» выпрямился и закачался на ласковых волнах.
– Прошли рифы! – победоносно произнес Ле Галль.
Вздох облегчения вырвался из груди друзей и врагов, всех, собравшихся на палубе.
Раздалась резкая команда Эриксона, лязгнула опущенная цепь. Снова встав на якорь, «Голдсборо» еще безмятежнее закачался на волнах. Все ждали, что сейчас послышится плеск весел возвращающегося шлюпа.
Этого не произошло, и тогда Ле Галль несколько раз прокричал в рупор, а затем приказал звонить в колокол. И тут Маниго, которого осенила внезапная идея, подошел к кабестану и потянул за трос. Трос легко поддался и повис у него в руках.
– Оборвался трос!
– А может, его обрубили?
К ним подошел матрос-гугенот с острова Св. Маврикия, который все это время находился у кабестана.
– Это случилось в тот самый момент, когда мы проходили рифы. На шлюпе поняли, что нас может увести на скалы, и выполнили этот красивый маневр. Теперь мы в безопасности.
Вытащив провисший трос, они убедились, что он действительно разрублен топором.
– Да. Трос у них уже кончался. Красивый маневр! – повторил восхищенный матрос. Все повторили:
– Да, замечательный маневр, и у совсем незнакомых берегов.
Вдруг Маниго осенило новое подозрение:
– Но кто стоял у кормового весла, когда мы проходили между скал? Ведь Эриксон был рядом с нами.
Они пошли на корму. Анжелика последовала за ними. Ей хотелось бы предвидеть и встретить лицом к лицу любую из затаенных опасностей, которые она ощущала повсюду. Стихия им больше не угрожала, но успокоения не было. Человеческая солидарность, возникшая в борьбе с морем, исчезла. Между протестантами и Жоффреем де Пейраком начиналась новая, решающая партия.
На корме все увидели тело испанца – самого никудышного человека из всех бунтовщиков, чья никчемная жизнь была прервана ударом кинжала в спину…
– Неужели Эриксон доверил эту вахту ему?
– Это немыслимо. Или же он предусматривал его замену другим!..
Они долго смотрели друг на друга молча, не находя ни слов, ни возможности что-то объяснить, как-то приободриться.
– Госпожа Анжелика, – обратился Маниго к единственной женщине в их группе, – не правда ли, что когда мы проходили рифы, за штурвалом был именно ОН?
– Как я могу знать, господа? Ведь меня в трюме не было. Я все время была здесь, с вами. Это не значит, что я одобряю ваши действия. Просто я все еще верю, что всем нам удастся спастись.
Ларошельцы молча опустили головы. Такой счастливый исход казался теперь маловероятным. Им вспомнились слова канадца: «Не ждите от нас пощады!»
– Остались ли на посту хотя бы те часовые, которые были у люков?
– Будем надеяться! Впрочем, кто знает, какие еще ловушки подстерегают нас в этом молочном море.
Маниго тяжело вздохнул.
– Я боюсь, что мы не выдержим никакого сравнения с нашими противниками ни в бою, ни в управлении кораблем. Но раз уж вино открыто, надо пить. Будем бдительны, друзья мои, и приготовимся дорого продать нашу жизнь, если потребуется. Кто знает, может быть, фортуна и улыбнется нам. У нас есть оружие. Когда рассеется туман, определим, где мы находимся. Земля близко, вот с этой стороны, как подсказывает эхо. Мы стали на якорь на спокойном рейде. Даже если шлюп не вернется, доберемся до берега в имеющейся на борту лодке. Нас много, и мы вооружены, в том числе и пушками. Проведем разведку, обязательно найдем и запасемся питьевой водой, под вооруженной охраной переправим на берег Рескатора и его людей, а затем поплывем на острова.
Его слова никого не утешили.
– Похоже, я слышу звон цепей, – сказал Мерсело.
– Да это эхо.
– Эхо чего?
– Может быть, это с другого корабля? – предположил Ле Галль.
– Нет, это больше напоминает звон нашей ларошельской цепи, когда ее тянут от рейда в гавань к башне святого Никола.
