– Ваша догадка верна, – сказала госпожа де Модрибур с улыбкой. – Всю свою юность я провела в монастыре, и, признаюсь, до сих пор могу заснуть только в той позе, за которую вы меня укоряете.
– Это отнюдь не укор. Где вы были пансионеркой?
– У урсулинок, в Пуатье.
– В монастыре на улице Монте?
– В Пуатье монастырь урсулинок только и есть на улице Монте.
– Но я тоже там воспитывалась!. – воскликнула Анжелика. – Какое совпадение! Значит, вы из Пуату?
– Я родилась в Мальне.
– Рядом с лесом Мерван?
– У самой ложбины Жано. Знаете, там, где течет Руэ, – пояснила герцогиня де Модрибур, внезапно оживляясь. – Наш замок стоял на опушке леса! Огромные каштаны! Там у опавших каштанов и желудей такой запах, что их ароматом, кажется, можно насытиться. Осенью я готова была ходить часами, чтобы слышать их хруст под ногами.
Глаза ее сверкали, и легкий румянец окрасил щеки.
– На том берегу Руэ есть замок Машкуль, – проронила Анжелика.
– Да, – отозвалась молодая женщина. – И, понизив голос, добавила:
– Жиль де Ре?.[5]
– Проклятый.
– Приспешник Дьявола.
– Тот, кто убивал маленьких мальчиков, чтобы получить у Сатаны философский камень!..
– За свои преступления он был повешен в Нанте.
– Он самый! Жиль де Ре!..
И они вместе расхохотались. Можно было подумать, что они вспомнили общего приятеля.
Анжелика села у изголовья герцогини.
– Так значит, мы из одной провинции. Я родилась в Сансе, неподалеку от Монтелу, над Маре.
– Я восхищена. Но, прошу вас, займитесь опять вашей прической, – сказала Амбруазина, взяв щетку, брошенную Анжеликой на кровать. – Продолжайте, прошу вас. У вас необыкновенные волосы, словно у феи.
– В Пуату, когда я была маленькой, местные жители любили называть меня феей.
– Бьюсь об заклад, они подозревали вас в том, что в ночь полнолуния вы танцуете в лесу вокруг священного камня.
– Совершенно верно. Как вы догадались?
– В наших краях всегда есть по соседству какой-нибудь камень фей, – мечтательно проронила госпожа де Модрибур.
Было что-то пылкое и нежное в том взгляде, который она остановила на Анжелике.
– Странно, – прошептала она. – Меня настроили против вас. И вдруг я обнаруживаю, что вы мне так близки. Вы из Пуату, госпожа де Пейрак. Какое счастье!
– Кто же вас настроил против меня? – заинтересовалась Анжелика.
Ее собеседница отвела взор; она слегка вздрогнула и пояснила:
– О, вы знаете, отныне в Париже, если речь заходит о Канаде, имя вашего мужа поминается очень часто. Скажем, как живущего по соседству с владениями короля Франции. Держу пари, что о нем говорят и в Лондоне.
Герцогиня села, обхватив руками колени. В этой позе она казалась очень молодой, женщиной без жеманства, сбросившей тяжелый груз своих титулов и привилегий. Анжелика заметила, что она прижимает одну ладонь к другой жестом, который выдавал сдерживаемое ею сильное волнение, однако Амбруазина по-прежнему смотрела на Анжелику ясным взглядом.
И та подумала: «Может показаться, что на дне ее глаз таится золото. Издалека они кажутся совершенно черными, невозможно черными. Но вблизи они словно бы янтарные; да, решительно, в глубине ее глаз лучится золото».
Они молча наблюдали друг за другом. Герцогиня с полуулыбкой чуть запрокинула голову назад. В ее смелости и непринужденности было что-то заученное, нарочитое. Словно она приказала себе высоко держать голову, чтобы не поддаться желанию склонить ее, избегая чужих взглядов.
– Что касается меня, то мне вы кажетесь очень симпатичной, – заключила Амбруазина, словно отвечая на мысленно заданный вопрос.
– А почему бы мне и не быть симпатичной? – живо ответила Анжелика. – Кто же мог вам описать меня в черных красках? И кто может знать меня в Париже, знать, что я такое? Я приплыла сюда на корабле прошлой осенью и провела всю зиму в лесной глуши.:.
– Не сердитесь, – попросила Амбруазина, мягко кладя руку ей на запястье. – Послушайте, дорогая, что до меня, то я полагаю это восхитительным – прибыть в Новый Свет и встретить здесь вас и вашего мужа. Я не склонна слушать сплетни, пересуды и злословие. Как правило, я жду, когда смогу судить сама о тех людях, против которых меня пытаются настроить; и, быть может, желая оставаться независимой, а может,
