Амбруазина склонила голову, и водопад волос наполовину скрыл ее тонкий профиль танагрской статуэтки. Ее щеки окрасились румянцем волнения, на обнаженную руку лег золотистый отблеск солнца. Амбруазина медленно, меланхолично провела пальцем по своей руке.
– И ведь я красива… разве не так? Кто же излечит меня от ужасной болезни: боязни любви…
Не было светской маски, пропали манеры, что так тщательно вырабатывались для жизни при дворе и в ученом кругу.
Непросто излечить такую болезнь. И как помочь этой бесцельно мятущейся натуре, как вернуть ее покалеченную женственность? В этом мог бы помочь священник, но перед священником Амбруазина по давно приобретенной привычке играла свою обычную роль и не показывала истинного лица.
Анжелике казалось, что только ей Амбруазина раскрыла свои глубокие душевные раны.
Она что-то долго говорила герцогине, стараясь вселить в нее вкус и доверие к жизни, пробудить ее интерес к высоким целям, и в конце концов напомнила о милосердии Божием, о его любви ко всем земным созданиям. Амбруазина молчала и, казалось, не слушала, но вскоре у Анжелики появилось ощущение, что ей удалось немного ее утешить.
– Вы так добры, – прошептала герцогиня, – по-детски порывисто обнимая Анжелику. – Никогда еще я не встречала к себе такого сострадания, как у вас.
Она закрыла глаза и словно забылась целительным, спокойным сном. Анжелика не стала ее тревожить. Ей стало грустно от услышанных признаний. Она смотрела вдаль, мечтая увидеть парус корабля, на котором вернулся бы Жоффрей. Она думала о нем со страстью: «Ты моя любовь. Ты не разочаровал меня. Ты не причинил мне зла. Ты открыл мне дверь в прекрасный мир».
Анжелика погрузилась в воспоминания о далеком времени, проведенном в Тулузе. Ей было всего семнадцать, и тридцать лет тулузского вельможи казались ей порогом старости, ее страшил опыт, который читался на его ироничном лице, покрытом шрамами. Этот человек уже познал пыл страсти, и, кто знает, не стал ли он распутником, видящим в женщине лишь объект наслаждений… Но он сразу полюбил ее высокой, редкой любовью. И она, отданная невинной на его ложе, не обманула его ожидания любви. Как отблагодарить небо за такой дар?
– О чем вы думаете? – внезапно спросила Амбруазина срывающимся голосом, – Вернее, о ком вы думаете?
Конечно, о НЕМ, о НЕМ… о мужчине, которого вы любите… Вы счастливы, а у меня нет ничего, ничего…
В исступлении она встряхнула волосами, но внезапно успокоилась и извинилась за свою несдержанность.
Жара начала спадать, и женщины направились домой. Ветра по-прежнему не было, воздух был тяжелым, густым и, казалось, прилипал к коже. Анжелике передали, что ее спрашивал отец де Верной и что он ждет ее возле форта. Герцогиня де Модрибур издали поприветствовала священника и пошла к дому тетушки Анны.
Иезуит, похоже, был поражен и несколько растерян.
– Я считал, что госпожа де Модрибур покинула Голдсборо…
Анжелика стала объяснять, но вышло довольно невразумительно.
– А где королевские невесты?
– В Порт-Руаяле.
– Они тоже сюда вернутся? Я слышал, они собирались выходить замуж за жителей Голдсборо.
– А разве не вы настойчиво противились этим бракам? – удивилась Анжелика.
– Я? – иезуит нахмурился и принял надменный вид. – Чего ради стал бы я вмешиваться в такое дело?
– Но я думала… Госпожа де Модрибур мне сказала… Впрочем, может быть, я неверно поняла ее слова?
– Может быть.
Иезуит бросил на Анжелику пронзительный взгляд, словно собирался что-то сказать, но промолчал.
– Вы хотели со мной поговорить? – спросила Анжелика. Он покачал головой, будто отгоняя назойливые мысли, которые мучили его.
– Да… я хотел попрощаться. Завтра на рассвете я покидаю ваши края.
– Вы уезжаете?
Она удивилась и опечалилась. И снова страх, беспричинный страх поднял свою змеиную голову.
– Вы увидите отца д'Оржеваля?
– Не раньше, чем через несколько недель. Но я сегодня же должен отправить ему письмо.
– Оно в нашу пользу?
Священник улыбнулся немного насмешливо.
– Так вот что вас интересует?!
Затем он стал серьезным, даже чуть мрачным.
– Не слишком рассчитывайте на мое заступничество, – откровенно сказал он. – Я ненавижу еретиков, которым вы покровительствуете, это отродье гордецов, осмелившихся исказить слова Иисуса Христа, дабы отвратить людей от спасения души и толкнуть их на путь греха.
– А к нам, Мэуин, к нам вы не питаете ненависти? Анжелика смотрела на него горящими глазами,
