– Вы не должны страдать от нехватки чего-либо. Все должно быть в вашем распоряжении. К вашим услугам должны быть дворецкие, камердинеры, горничные, кареты и лошади. На стенах ваших домов должны висеть самые прекрасные картины и гобелены, должна стоять самая изящная мебель, должны быть безделушки, любимые вещицы, драгоценности и наряды.
– Успокойтесь, – говорила она ему, – мой дорогой управляющий. Если уж мой супруг захочет моего возвращения во Францию, то у меня будет все. Безделушка или украшение, все, что сможет мне дать почувствовать вкус к жизни и поможет мне забыть обо всем, что я потеряла.
ЧАСТЬ СЕМНАДЦАТАЯ. КОНЕЦ ЗИМЫ
69
Она застала его за тем, что он проверял оружие: оно хранилось, как положено, завернутым в промасленную ткань, и не пострадало.
Конец зимы – это возвращение людей. Он хранил воспоминания о том, что видел в миссии Сен-Жозеф. Он помнил, что, как только снег растает и лед сойдет с озер, армии господина де Горреста продолжат свою войну с ирокезами.
– Они истребят индейцев, сожгут их селения. Быть может, настанет конец стране ирокезов. Но я знаю их: Уттаке снова исчезнет. Он уведет с собой тех, кто уцелел. И напрасно их будут преследовать: они исчезнут с лица земли!
– Что вы хотите этим сказать?
– Они исчезнут! – повторил но, сопровождая слова жестом. – Я хочу сказать, что они станут невидимыми.
– Я не отрицаю чудесное, но я думаю, что здесь должно быть вполне материальное объяснение. Ведь и о вас, отец д'Оржеваль, говорили, что вы умеете летать!.. И что можете стать невидимым? Однако…
Но он лишь улыбнулся, погруженный в раздумья.
– Да, есть одна идея. Как только преследователи уберутся, они снова появятся и недалеко отсюда.
Он знал наизусть секреты огромного края скал и лесов, с озерами и обрывами, непроходимыми болотами и горами, которые покорялись лишь избранным.
Безумием было привести сюда лошадей. Со стороны господина де Пейрак было утопией надеяться пересечь эти края.
– Где они пройдут?
– Я думаю, что знаю.
Но больше он ничего не сказал.
– Итак, вы думаете, что они появятся. Но тогда вам нужно бежать.
Он посмотрел на нее с горечью:
– Ради чего? Жизнь больше не дорога мне, она не даст мне ни покоя, ни счастья, одни скитания и одиночество. Но я не чувствую себя способным стать отшельником. Он принадлежит к общности людей, избранной им самим. Отшельник присоединяется к своим братьям, он молится вместе с ними, думает о тех же истинах. Я понял это, когда говорил с ними. Но для меня общности больше нет.
– Мы будем с вами. Мы вас не оставим. Даже в пустыне… Их можно найти и во Франции.
– О! Я знаю. В Дофинэ, например… Франция богата такими местами… Но это не Америка…
– Но ведь можно обосноваться на реке Сен-Жан или в Шинекту. Я знала человека оттуда. Он говорил, что в Мериленде, а это католический штат, принадлежащий англичанам, монахи скрывались довольно часто. Во всяком случае, мы всегда будем с вами.
Он был искушен. Не столько перспективой этого существования, несмотря ни на что – пустого, сколько из-за страха снова попасть в лапы ирокезов, которые направлялись в эти места.
Угадывая, что зима отступает и что земля возрождается, они с удвоенной энергией стали бороться с апатией и вялостью, стали обращаться к Матери-природе, которая начинала расцветать.
– Как только наступит весна, – говорил он, – сколько будет работы! Нужно будет починить стены и крышу форта, расчистить дорожки, убрать мусор и… еще тела. Все надо будет начать заново.
– Сколько можно терпеть эти мертвые тела? Вы имеете в виду, что в Вапассу погребены трупы?
– Нет. Не трупы. Ваши еретики, о которых вы рассказывали мне с такой нежностью, ваши гугеноты, квакеры, лолларды, бедняки из Лиона, худшая секта, чем даже Кафары, – вы увидите их, они не мертвы… Вы спасете их еще раз.
Он улыбался, видя, что его слова достигают цели, и что энергия и пыл расцветают на ее щеках.
– Вы все можете, мадам. Король, и тот находится у ваших ног. Что я говорю? Скипетр короля – в ваших руках. Суверен, который управляет половиной Европы и частью Нового Света, слушает ваши советы, и своим влиянием, гораздо большим, чем влияние оружия, вы можете действовать и приносить пользу. Но вы должны победить усталость и выжить. Всего несколько дней отделяют нас от спасения: от весны.
– Может быть. Но почему вы не хотите спастись? Послушайте меня и бегите.
Иезуит отвел глаза и печально покачал головой.
– Уттаке сказал мне: «Я приду и съем твое сердце! Ты должен мне отдать его, Черная Одежда».
– Глупость! Вы поддаетесь безумию дикарей. Вы же сами говорили, что нельзя пытаться понять их, и терять разум, следуя их мыслям.
– Уттаке сказал мне: «Ты должен мне, Черная Одежда. Разве ты не прибыл сюда, на другой берег океана, чтобы сделать это?»
