«Уже неплохо!» – подумал он.
Платье. Женщина. Его мать! Да! Это она! Он снова пустился в путь.
Онорина вырвала руку из его руки и полезла на небольшой обломок скалы.
– Не упади! – закричал он в страхе.
Но маленький смешной ирокез лез вверх, сияя от радости.
– Кантор! Я его вижу! Я вижу его!
– Кого ты видишь?
– Старика на горе. Я его вижу! Сегодня я вижу его!
Он подхватил ее, взял за руку.
Оба неподвижно застыли наверху, еще невидимые глазам тех, кто внизу готовился к отправке каравана в сторону юга.
А наверху брат и сестра смотрели, как солнечные лучи и тени скал вырисовывают на горе мирное и спокойное лицо.
– Ты тоже видишь, Кантор?
– Да, – ответил он. – Он смотрит на нас с тобой.
– Он улыбается нам… Здравствуй, старик с горы. Вот и я, Онорина. Я вернулась. И на этот раз я вижу тебя! О! Кантор! Как я счастлива! Жизнь так прекрасна!.. жизнь прекрасна!..
– И ты не совсем ослепла! Ура! Ура! Теперь пойдем! Мы расскажем им обо всем, но сначала устроим сюрприз.
Он посадил ее на плечи и прыжками стал спускаться с камня на камень, со скалы на скалу, к Вапассу.
ЧАСТЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ПРИБЫТИЕ КАНТОРА И ОНОРИНЫ В ВАПАССУ
75
– Друг мой, нужно ехать, – сказал Колен. Четыре, пять… шесть дней ожидания!.. Анжелика уговорила их подождать. Но срок истекал. Маленькая Онорина так и не появилась, ни одна, ни в сопровождении ангела, как предсказывал Уттаке. Нужно ли было доверять снам дикарей… – говорили недоверчивые люди, которые боялись, что вот-вот окажутся в гуще военных действий.
Лаймон Уайт, немой англичанин, житель Вапассу вместе с отцом Шарля-Анри пришел к Анжелике, чтобы посоветоваться. Они предложили остаться в форте. Если даже предсказание ирокеза и не сбудется, и Онорина так и не придет, они будут здесь. Они все равно будут ждать. Если она все-таки появится, они доставят ее в Голдсборо.
Несмотря на это новое решение, Анжелика не могла решиться на отъезд.
Уехать!.. Уехать, не оглянувшись.
Все бросить!
Она никогда не увидит Вапассу.
О, Вапассу! Разве правда, что нельзя познать земной Рай? Ведь ты познала его. На что жаловаться?..
– Посмотрите на детей! Они знают, что не вернутся…
Весна разливалась по земле, словно море!.. Никогда она не была такой прекрасной, такой ароматной, никогда не было столько цветов, и никогда так звонко не пели птицы.
– Еще один день! Подождем еще один день, – умоляла Анжелика.
Ее раздражала их торопливость, с которой они стремились покинуть эти места.
Четыре, пять, шесть дней ожидания, ведь это так мало!
И однако она на долгие годы запомнила их.
Этих дней было достаточно, чтобы почувствовать наступление весны и понять, что времена смерти отступили…
И иезуит отступил в тень, исчез, несмотря на все ее усилия удержать его.
В первые вечера, прежде чем заснуть, она возвращалась мысленно к тому моменту, когда он был еще жив, и она не видела его, потому что спала…
Это был тот миг, когда заметив первых людей на другом берегу озера, он бросил свои удочки и побежал в последний раз к форту. И подбежав к детям, крикнул: «Будьте послушными! Не двигайтесь. Я вернусь!»
Он заскочил в комнату Лаймона Уайта. Натянул на свое истерзанное тело сутану… Проклятую! Чудесную!.. Он застегнул ее своими искалеченными пальцами сверху донизу, надел пояс и повесил на шею распятие. Потом он вышел. И, может быть, маленький Шарль-Анри крикнул ему вслед: «Мертвый дядя, куда ты?»
Он пошел по равнине и предстал перед людьми, чтобы отдать себя на муки и смерть.
Она волновалась во сне, бросая себе упреки. Ибо она не сомневалась, не смогла ли она выходить его, даже после того, как с него сняли скальп. Эти раны были многочисленны, голова окровавлена, но можно было бы постараться. «Я должна была бы… Я должна была бы…»
