думал по-иному, закончили жизнь на дыбе. Камни двора, предназначенного для пыток, давно потемнели от крови. Эту кровь проливал еще эмир Даг, легендарный владыка, правивший сто пятьдесят лет назад. Льет ее и нынешний эмир по имени Раг. И предшественник Рага, и предшественник его предшественника. Потому что чем больше льешь крови, тем легче удерживать власть.
Раг держался в седле, как влитой. Вороной жеребец, чуть гарцуя под всадником, стукнул копытами о булыжную кладку двора. Владыка нахмурился и чуть заметно оскалился.
«Жеребца надо на кухню отдать. Плохо выучили», — скользнула по краю сознания ленивая мысль.
Еще часа два — и из красиво изогнутой шеи коня хлынет густая кровь. Жизнь — дешевый товар на Бедгоге. Один взмах руки — и конец. А зачем ценить жизнь? Она слишком быстро проходит. Сегодня — красивая молодая рабыня, а завтра — старуха. Сейчас — военачальник, а к вечеру — труп. Так бывало, и так, к сожалению, будет. Да и сколько лет отмерила людям Воля Копья? Сто. От силы — сто десять. К шестидесяти уже подступала бессильная старость, а старики заживаются редко. Но он, Раг, еще молод. Всего тридцать пять. Да и власть держит крепко.
Эмир гневно тряхнул головой. Он не любил думать о том, что известно всем и каждому. И не любил ожидания. Дернув поводья, он остановился возле доверенного дворцового воина, взял протянутую ему чашу с водой и с наслаждением выпил.
— Они едут? — коротко спросил владыка.
Воин, соблюдая почтительное молчание, протянул ему подзорную трубу. С полминуты эмир смотрел на дорогу. Когда он опустил инструмент, лицо его приобрело хищное и жесткое выражение. Глаза засверкали. Легонько хлопнув скакуна по бокам ногами, не вдетыми в стремена, он натянул поводья. Конь взвился, затем снова стукнул передними копытами о брусчатку и загарцевал. Значит, едут! Придворные видели — нетерпение хлещет из Рага, как нефть из скважины. Нужно переждать, когда иссякнет этот фонтан. Разойтись в стороны или замереть — так безопаснее будет. К сожалению, при дворе развлечений немного — рабыни, всевозможные поединки да казни. А душа эмира жаждала большего. Чего, он и сам не понимал. Попросту никогда не видел. Поэтому все знали — не стоит провоцировать господина. Любой может превратиться в игрушку, и живой ум эмира найдет себе применение, затеяв очередную игру не по правилам.
Вскоре со стороны дороги, ведущей к дворцу владыки, раздался рев перегревшегося мотора. В широко распахнутые ворота влетел потрепанный автомобиль и встал посреди двора, нездорово покашливая. Эмир выпрямился в седле, поглядывая на дверцу машины. В глазах его горело любопытство. Внутри машины что-то пару раз скрипнуло, стукнуло, и передняя дверца распахнулась. Оттуда деловито выбрались двое уставших судей, сухо кивнули эмиру, не говоря ни слова. Излишняя почтительность при выполнении задания — нарушение устава. Судьи повозились с замком, запирающим заднюю дверь, и вытащили наружу странного маленького человечка, бледного, как скелет или призрак. Он был без сознания.
Тут лицо Рага приобрело выражение, свойственное не людям, а птицам. Он наклонил голову, как падалыцик, нацелившийся на добычу. Словно не нос у эмира, а клюв. И глаза выкатились из орбит, стали совсем круглыми. Неудивительно. Бледный раб выглядел, как паршивая падаль. Судей, державших бесчувственного Олена, передернуло от этого взгляда. Их должна ожидать благодарность. Они выполнили обязанности с честью! Поэтому их не казнят. Но господин перестал выглядеть как человек. А для зверей нет закона.
Оставалось только надеяться — приступ пройдет. Раг в очередной раз поведет себя как властитель. Он никогда не позволял эмоциям брать верх над собой. Во всяком случае, надолго. Иначе как бы он удержался у власти?
Эмир соскочил с жеребца. Тряхнул головой, отгоняя минутное наваждение.
— Несите к старухам!
Двое дюжих воинов, стоящих поодаль, отложили оружие, подхватили бесчувственного раба и понесли к бытовым постройкам. A Раг легкой походкой направился в противоположную сторону. Ничего не поделаешь, пусть бледная немочь приходит в себя.
Молодые судьи, привезшие Олена, переглянулись. Оба видели господина впервые. И поняли: он — не дагд-богатырь. Просто сильный и крепкий мужчина высокого роста.
ГЛАВА 12
В этом году на маленький остров Лаок весна пришла чуть ли не за день. Ворвалась. По-другому не скажешь. Воздух стал совершенно другим — терпким, волнующим, вкусным. Впрочем, внюхиваться в весенние ветры, идущие с востока, — дело опасное. Они несут с собой то ли надежду, то ли безумие. Сердце бьется неровно, а в голову лезут невнятные мысли. Хочется странного. А вот чего — непонятно.
В связи с событиями последних дней — гибелью Иерена, бунтом Теда и Аля и разрешением старост на строительство судна, жители острова почти не закрывали ртов и всерьез наглотались весеннего воздуха. Потому и ходили, как чем-то тяжелым шарахнутые. Строить корабль? Да где же это видано? А нигде и не видано, потому что Лаок — резервация для отщепенцев. Кораблей тут не строят. И что делать теперь со всем этим — неясно.
Утро первого дня весны выдалось тихим. Земля на могиле Иерена еще не успела обсохнуть — он погиб сутки назад. Срубленные вчера вечером тайхи перегораживали поляну Совета, указуя вершинами в сторону юго-запада. Перед отходом ко сну Тед сурово кивнул, бросив на землю топор. Ему показалось, что деревья упали на юго-запад не случайно.
— Поплывем в сторону Зохра, — бросил подросток в темноту, ни к кому конкретно не обращаясь.
Молодые мужчины, пожелавшие стать членами команды корабля, ничего не ответили. Не потому, что были всецело согласны с желанием Теда, а просто понятия не имели, зачем возражать. Им что Зохр, что Май, что затерянная в водах далекого севера земля Тесса — все едино. Если ничего не знаешь, то спорить нет ни малейшего смысла.
Хорошо еще, что двенадцатилетнего мальчика, вцепившегося в Теда мертвой хваткой, пораньше отправили спать. А иначе зашибло бы тайхой. Слишком уж бойкий пацан, не сидится ему на месте. Вот кто точно поддержал бы идею Теда! Мальчишка — зохр. Даже родину помнит. Даром, что этого сорванца в возрасте пяти лет похитили с пирса какие-то вольные наемники. А потом поняли — раб из него не получится. Зохры — строптивое племя. И власти, недолго думая, определили его на Лаок. А так — есть где- то у мальчика мама и папа. И сестренка есть, если не врет. Зовут парня Эйрад, Эйр. Не очень-то редкое имя. Оно означает «вернувшийся». Зохры так называют своих сыновей, потому что те часто становятся моряками, а моряки должны возвращаться из плавания.
Аль тряхнул спутанной рыжей гривой, отгоняя картины вчерашнего дня. Но они никуда не ушли. Слишком многое произошло. И не думать об этом нельзя. Мальчик зажмурился, чтобы остановить подступившие слезы. Пусть никто их не видит! Через несколько секунд Аль открыл глаза.
«Пронесло. Не заплакал...» — отрешенно подумал он о себе, как о другом человеке.
Вчера произошло то, чего рыжий никак не предвидел. У них с Тедом полностью разошлись желания. «На Зохр!» — сказал будущий капитан. А Алю до слез хотелось снова увидеть густые леса Мая, его прекрасные города. Но он промолчал. Понял, что сейчас спорить с другом — лишь выбивать почву у него из-под ног. А нельзя! Капитан должен быть уверен в себе. «Мое дело — построить корабль!»— сурово сказал себе первый помощник.
Солнечный свет заливал поляну Совета. Воздух полнился утренней свежестью, хотя солнце стояло уже высоко. Силы земли и небес, которые редко смотрят на обитателей подлунного мира, с удивлением видели: рыженький голенастый подросток, забыв обо всем, гладит чистый, лишенный коры ствол тайхи, как живое существо, нуждающееся в утешении и защите. Так оно, в сущности, и было. Этому дереву не цвести по весне — корни его перерублены. Но ему предстоит стать надеждой, опорой для нескольких человек,
