— Это находится почти здесь, — женщина как будто напоминала мальчику давно знакомые, но слегка позабытые истины. — Почти здесь, в мире Меон, только чуть—чуть выше. Скоро ты сможешь, время от времени видеть наш мир. Так видны звезды, когда облаков нет.
Виль продолжал, молча таращить глаза. Он не понимал ничего. Гостья смотрела на него по- матерински тепло, словно думала: «Мал еще». Но в следующий миг ее глаза уже отражали спокойную сосредоточенность.
— Сейчас тебе следует просто запомнить, — молвила женщина. — Мы — это Шайм Бхал. Как переводится это название, Виль?
Слова звучали странно и непривычно. Но, казалось, мальчик где-то слышал это название. Виль сморщил лоб и обвел все вокруг глазами — не висит ли рядом какая-нибудь интересная «мысль»? Но, как назло, было пусто.
— Думай сам, — велела мальчику гостья.
Тот еще с полминуты молчал, хлопая глазами, а потом внезапно и совершенно уверенно выдал ответ:
— Шайм Бхал означает «небесный родник».
— Правильно! — удовлетворенно кивнула женщина. Ее уста на мгновение осветила улыбка. — Теперь ты действительно можешь считать, что ты мой ученик. Молодец, справился!
— С чем? — спросил Виль.
— С самопознанием.
Гостья заулыбалась, а Виль недоуменно почесал в голове. Самопознание. Совсем непонятно...
— Поймешь! — ответила на невысказанный вопрос женщина, тряхнув волосами. — Я тебе покажу. Шайм Бхал означает не только «небесный родник», но и «небесный ключ». Это название более верно, потому что ты сам — ключ. Или будущий ключ. Я только что задала тебе сложный вопрос, а все «мысли» вокруг убрала. Ты сам догадался, что значит «Шайм Бхал». Сам открыл. Это значит — ты ключ.
— Я — ключ? — У Виля в голове внезапно всплыл образ ключа от сарая, вставляемого куда-то в небо.
— Не так, — молвила гостья, протягивая обе руки ладонями вверх. — Приготовься, Виль. Сейчас будет «мысль».
На правой руке женщины замерцал серебристый шарик. Виль прочитал — «я». Надо же, мысли бывают простыми, из одного слова!
Гостья смотрела на мальчика не отрываясь. А он продолжал вглядываться в ее ладони. Вот сейчас еще что-то будет... Действительно, на левой руке женщины тоже стала формироваться фигура. Она походила на кубик и была золотистого цвета. Виль прочитал — мир». Тоже просто. Но мальчик, вглядываясь в мерцание фигур, был уже не уверен, что кубик действительно золотистый, а шарик — серебристый.
— Когда как, — прозвучала мысль женщины.
Она начала медленно, осторожно сводить руки. Шарик на правой и кубик на левой сцепились и переплелись. Они стали едины. То ли кубик внутри шарика, то ли наоборот, и оба, словно вывернутые наизнанку.
— Читай, — прозвучал голос в голове Виля.
Он читал. И, читая, слегка путался. Мысль была сложной. «Я — Вселенная — Я» или «Мир — Человек — Мир»... В этом и Демон Ночи ногу сломит...
— Обе трактовки правильны, Виль. Молодец. А теперь смотри дальше, — произнесла женщина.
Виль вгляделся. На сомкнутых худеньких женских ладонях мерцала бесконечная череда шариков и кубиков друг внутри друга. Как коридор. А внутри — точка. Нет... Мальчик решил присмотреться внимательней. Это не точка, а будто звезда. Дверь.
— Читай, Виль!
Я — целый мир.
Это так.
Женщина убрала ладони и озорно сверкнула глазами. В этот момент она напоминала скорее девчонку, нежели взрослую даму. Девочку из небесного мира, одетую в платье, какие носили больше двух столетий назад.
— Шайм Бхал — это везде, Виль. — Женщина вновь стала серьезной. — Везде. Поэтому слово на языках многих миров звучит одинаково, а перевод всегда разный. Кому, какой нужен. А в небесах — только звезды. Впрочем, там мы тоже есть. Мы появляемся там, где нужны. Не где хотим, а где нужно.
— Зачем? — вырвалось у мальчишки.
— Много будешь знать — скоро состаришься.
Виль чуть не обиделся. А небесная гостья слегка потянулась к мальчишке. В ее глазах промелькнуло желание утешить, погладить. Как сына. Да только не вышло. Виль почувствовал, как между ними встал незримый упругий барьер, мешающий прикосновению.
«Ну да. Она там, я здесь». — В глазах мальчика проскользнула печаль.
— Ничего, все обойдется, — махнула рукой женщина, отвечая на мысль. — Вот наш символ. — Она посмотрела на падающий со скалы ручей. — А теперь нам пора поговорить о тебе, Виль. Ты теперь мой ученик.
— А что это значит?
— Говоря твоим языком, ты будешь чем-то вроде лекаря, колдуна и деревенского старосты.
— Всеми сразу? — Виля слегка передернуло.
— Да, — ответила небесная гостья. — Еще и так, чтобы об этом никто не знал. Это будет секрет.
Мальчик серьезно кивнул. Он хорошо понимал, что такое секрет. Взрослым, как, впрочем, и сверстникам, никогда ничего нельзя говорить. Засмеют.
— Я знаю, тебе не очень-то нравятся люди, — продолжила женщина. — В них как будто нет жизни, а из некоторых — вообще стержень вынули.
Виль нахмурился. Как так она все понимает? Он даже себе это словами не говорил, а она сразу — вот...
И голове мальчика возник образ старой соломенной куклы на ниточках, болтающейся на сильном ветру.
Небесная гостья кивнула.
— Так все и выглядит, — печально сказала она.— Их нужно лечить. Поступки у них тоже кривые. Это тоже надо вправлять, как знахарки вправляют суставы. Когда человек вывихнул себя в самом начале, он потом всю жизнь ходит, как облитый помоями.
Виль понурился.
— Я еще маленький. Глупый. Что я с этим могу сделать? — выдавил он из себя.
— Можешь, — ободрила собеседница. — Посмотри сам. Ты внутри цельный, поэтому можешь чинить все поломанное. Каждый человек — тоже вселенная, только у некоторых центр сместился. Это как вывих, его нужно вправить.
— А что надо делать? — спросил мальчик. Ему нравилось мастерить. Даже если живых людей — все равно интересно.
— Смотри.
И тут глаза Виля словно прохладной ладошкой накрыло. Он увидел во сне задний двор своего дома.
Кажется, это действительно сон, — рассуждал про себя Миль. — Только слишком уж ясная голова. Так во сне не бывает».
Он вгляделся в картинку. По двору бродил, пошатываясь, перебравший пива отец. С черного хода, таща большое ведро с помоями, боком выбирался Халь. Во сне все оказалось таким же, как в жизни.
— Это и происходит сейчас у тебя дома, — мысленно пояснила небесная гостья. — Скажи мне, почему Отец пьет, а Халь глупый?
— Не знаю, — вздохнул мальчик. — А почему?
— Твой отец в юности должен был поехать в город и стать, служащим. У него такое призвание, ему нужны дисциплина и строгий начальник. Но он не смог уехать, мечта пошла прахом. А вместе с ней — и призвание. Он с тех пор пьет, а почему — и сам не знает. Плохо человеку не на своем месте. А твой
