Зеленый человек

себя лапки и изображая благонамеренного кота, с которым ничего или почти ничего необычайного, в принципе, приключиться не могло.

— Когда с отцом случился удар, Виктор вел себя так, будто был чем-то сильно напуган. Стрелой промчался мимо, когда я вернулся в комнату. Сам не свой от страха, это несомненно.

В тот момент я был не в состоянии оторваться от собственных мыслей. Все три мои собеседника выглядели так, словно долго вслушивались в какой-то рассказ, ни в коей мере не показавшийся им странным или неожиданным, но оскорбивший их до глубины души, иначе не скажешь. Я чувствовал себя болтливым, эгоистичным и очень, очень глупым.

В конце концов. Люси зашевелилась и бесстрастно изрекла (я вспомнил, что она получила вторую премию за участие в каком-то философском сборнике, сдаваемом «новым» университетом):

— Я делаю вывод, что в ваших словах содержится намек на присутствие в доме привидений.

Сердце чуть не выскочило у меня из груди, когда слово наконец было произнесено. Я не мог выдавить из себя даже жалкой шутки по поводу домов, населенных духами, или испаряющихся женщин в старинных одеяниях, которые, как принято считать, вызывают именно такие ассоциации.

— Да, — сказал я.

— Прекрасно, но, во-первых, считается, что не коты, а собаки чувствительны к паранормальным явлениям. Нет возможности выяснить, что видел ваш отец, если он вообще что-то видел. А вы делаете из мухи слона, ссылаясь на то, будто он пробормотал пару бессвязных слов, которые толком вы могли и не расслышать. Что касается женщины, которую вы видели, ну что ж… Кто-то мог подняться наверх из холле; и спуститься вниз. Вы уверены, что она не зашла в одну из комнат на нижнем этаже, например, в женский туалет?

— Нет, не уверен. А что скажешь по поводу шагов по коридору?

— Что? Разве не вы заявили, что сами по себе они значения не имеют?

— Хм-м. — Я выпил глоток кофе.

— Помнится, вы рассказывали нам историю о привидении, которое якобы наведывается в ресторан, но речь шла о мужчине, не так ли? Слышали ли вы когда-нибудь о женщине-призраке?

— Нет.

Люси не просила представить свидетеля, но сейчас это было уже и не нужно. Ник смотрел на меня снисходительно, Джойс — раздраженно, скорее, с чувством, которое вылилось бы в раздражение, если б ей не вспомнилось, что недавно я потерял отца. Я усиленно искал в голове ответы. Но найти их было очень непросто. Какое-то изменение в обмене веществ или, возможно, почти целый стакан виски, которым я заправился, сделали мои мысли слегка расплывчатыми. Потом, вопреки всем ожиданиям, что-то прояснилось. Я снова повернулся к Люси.

— А если бы существовало предание о женщине-призраке, одетой так, как я описал, ты бы поверила, что я видел именно ее?

— Да, — сказала она, сбивая меня с толку и давая понять, что знает, о чем говорит.

— Ты хочешь сказать, что веришь в привидения?

— Да. Но только в одном отношении — я готова признать, что люди их действительно видят. Понять не могу, как разумный человек может в этом усомниться. Разумеется, реальное существо вы видите совершенно иначе, чем привидение, это надо уточнить. Перед вами привидений нет, поэтому вы не можете их сфотографировать и все такое прочее. Но люди действительно их видят.

— Ты полагаешь, они думают, что видят, — сказал Ник. — В собственном воображении.

— Не совсем так, дорогой. Я бы скорее сказала, что призраки предстают наподобие галлюцинаций или мистических видений. Например, мы не говорим, что святая Бернадетта решила, будто видела деву Марию; так мы выразимся, если захотим обвинить святую во лжи или в том, что ее саму обманули или мистифицировали. В противном случае мы скажем, что она видела деву Марию.

— Которой в действительности и в помине не было. Полагаю, что это галлюцинация. У привидений та же природа.

— Сходство есть, безусловно, но это не совсем так.

Люси пощупала свою очередную сумочку с бахромой — нечто в красно-белых полосах, — приобретенную, вне всякого сомнения, чуть ли не на заказ, и вынула оттуда пачку ментоловых сигарет. Зажигая одну, она продолжала добросовестно объяснять.

— Разные люди видят одно и то же привидение одновременно или в любое другое время. Галлюцинации же, кажется, проявляются иным путем. Их можно вызвать у человека, дав ему определенные лекарства, но создать у него те же самые галлюцинации, что у других, не удастся. Люди видят привидения, не подозревая, что кто-то еще, совершенно им не знакомый, наблюдает за теми же призраками. Но эти люди не в состоянии стать зрителями целой галереи иных образов, которые населяют воображение страдающих галлюцинациями. Поместите человека в дом, где есть привидение, и тот может его увидеть, хотя раньше о нем и не подозревал. Дайте человеку психотропное лекарство, и у него начнутся галлюцинации. Мы не знаем, почему так происходит, как в первом, так и во втором случае, но одно можем сказать со всей определенностью — общей точки зрения по этому вопросу нет и не будет.

— А ты что думаешь, Джойс? — спросил Ник, внимательно слушавший, но, видимо, заинтересованный только в выяснении достоверности самой теории.

— Я ничего об этом не знаю, — сказала Джойс, — но думаю, что все эти привидения — чепуха. Такого просто быть не может. У Мориса сдали нервы, сами понимаете, и поэтому разыгралось воображение.

— Я тоже в основном так думаю, — произнес Ник.

Люси нахмурилась и, вертя пачку в руках, казалось, продолжала обдумывать свою позицию молча.

Меня по-прежнему всерьез не воспринимали, иначе говоря, никакого беспокойства, по всей видимости, я у них не вызывал. Я бы предпочел, чтобы меня сочли сумасшедшим или подняли на смех, а не занимались трезвой и спокойной оценкой моей идеи фикс.

— Ладно, но что же мне-то теперь делать? — спросил я.

— Забудь обо всем, папа, — сказал Ник, а Джойс кивнула.

Вздохнув, Люси осторожно произнесла:

— Если женщина появится снова, попытайтесь до нее дотронуться. И попробуйте ее разговорить. Это было бы очень кстати, потому что пока засвидетельствованных показаний о говорящих привидениях на удивление мало. Во всяком случае, пойдите за ней следом и выясните, видят ли ее другие. Обо всем этом неплохо узнать для вашей же пользы.

— Не вижу в этом смысла, — сказала Джойс.

— Ну, что ж… но это могло бы быть интересно.

Я понял, что злюсь на Люси. Именно она дала мне практический совет, которому я тут же решил последовать, но меня воротило от ее непробиваемой рассудительности, от самого вида, который, казалось, говорил, что хотя она на тридцать лет моложе, но накопила достаточно информации и мудрости, чтобы справиться с любой задачей, какую бы жизнь ей ни подбросила, и конечно же, сделала бы это лучше меня. Заинтересованно, без всякой задней мысли, с моей точки зрения, я спросил:

— Ты, по всей видимости, знаешь об этих вещах очень много интересного. Изучала их специально?

— Совсем не изучала, — ответила она с упреком в голосе, словно я намекал на то, что в университете она прослушала целый курс лекций о привидениях. — Но эта проблема не прошла мимо моего внимания. Я делала доклад о научной ценности свидетельств, не нашедших подтверждения, и сейчас неожиданно поняла, что ваше заявление о призраке, который вы видели, можно, в качестве особой рубрики, занести в перечень этих неподтвержденных свидетельств. Я читала некоторые отчеты. Отмечала кое-какие, думаю интересные, моменты в переписке по этому вопросу. Например, тот факт, что перед появлением привидения температура тела снижается, или, возможно, возникает такое ощущение. Были утверждения, что падение температуры регистрируют термометры, но я в этом не убеждена. Возможно, здесь должна идти речь о субъективных, сопутствующих симптомах у человека, впадающего в психологическое состояние, при котором он может видеть привидения. Вам не стало холодно перед тем, как