Мирамонта, похоже, давала графу отличный повод держаться от нее подальше.
Но, к чести лорда Уэймерта, нужно признать, что всю свадебную церемонию он вел себя как джентльмен, и Кэролайн успокоилась. Учитывая, что на свадьбу приехали все ее сестры, она была уверена, что граф станет глазеть на них, забыв о ее существовании. Но Уэймерт как будто даже не замечал их, по крайней мере, как красивых женщин, и все свое внимание уделял исключительно ей с той минуты, как она пошла по проходу между рядами, и до того момента, как он скрепил подписью брачное соглашение, нежно поцеловав ее в губы в конце церемонии.
Теперь же, глядя на твердые скулы графа в контрастном сочетании с его бархатной кожей, Кэролайн ощутила, как по ее телу пробежала дрожь. Она чувствовала, как тепло его большого, мускулистого тела смешивается с ее теплом, и мысль о том, что он еще какое-то время будет находиться так близко, глубоко тревожила ее. Граф был самым… мужественным аристократом из тех, кого она видела в жизни, и своей внешностью затмевал мужей всех ее сестер.
Кэролайн решительно выдохнула, улыбнулась Уэймерту и отвела взгляд от его пронзительных, откровенных глаз, чтобы наконец оглядеться по сторонам.
Она медленно прошла вестибюль, заключив, что ее ждет море работы, ибо комната представляла собой грязную, запыленную свалку. Потолок поднимался над головой на высоту самого здания, а пол, выложенный бледно-розовым мрамором, был единственным, от чего не хотелось бежать. Кэролайн отметила, что мрамор, должно быть, привезли из-за границы и довольно давно, потому что кое-где на плитах виднелись следы от ковров, годами лежавших на одном месте.
По обе стороны от центра были лестницы, ведущие на второй этаж, огибавшие вестибюль и сходившиеся наверху прямо перед ней. Кэролайн робко пошла вперед, а ее муж шел следом и молча наблюдал, как она заглядывает в каждую комнату первого этажа. В ее воображении рисовался дом, когда-то наполненный счастливым смехом, как тот, в котором она воспитывалась, с малой столовой, библиотекой, гостиной, музыкальной комнатой, столовой и большим, элегантным бальным залом. Печально было видеть, что когда-то Мирамонт был прекрасным домом. Теперь от него осталась лишь скорлупа воспоминаний.
— Единственная комната, в которой я провожу сейчас много времени, — это мой кабинет, — сказал наконец ее муж, когда они вновь остановились в вестибюле. Он показал налево и взял Кэролайн за руку.
Та вздрогнула от его прикосновения.
— Все хорошо, Кэролайн, — весело успокоил граф. — Я не укушу.
Неуверенно улыбнувшись, девушка отважно сжала его пальцы и прошла с ним в кабинет.
Тот оказался довольно просторным и, в отличие от остальных комнат, имел обжитой вид. В нем было уютно, едва слышно пахло табаком. По обе стороны большого дубового стола располагались два черных кожаных кресла, а напротив камина стояло новое темно-зеленое плюшевое канапе. Стол был завален бумагами, и Кэролайн вдруг стало интересно, чем ее муж занимает свое время.
— Здесь есть слуги, милорд? — мимоходом спросила она.
— Меня зовут Брент, Кэролайн, — ровным тоном проговорил граф, отпуская ее руку. — Поскольку мы теперь женаты, можешь называть меня так.
Несколько неловких мгновений Кэролайн молчала, силясь разгадать, какой реакции от нее ждут, а потом любезно ответила:
— Разумеется, Брент.
Граф повернулся к ней лицом.
— Единственная служанка, которая у меня сейчас есть, это Недда Олбрайт, экономка, которая вернулась вчера из дома викария Дрейкмонда и его жены, где она гостила, пока я был в отъезде. Она сейчас на втором этаже, готовит его для тебя. Есть еще Дэвис, мой объездчик, и три конюха, которые занимаются тем, что когда-то было моими конюшнями. — Он отвернулся от Кэролайн, снял сюртук и повесил его на спинку канапе. — Через несколько дней я уеду по одному личному делу; потом я поищу других слуг или тех, которые работали здесь раньше.
Кэролайн улыбнулась.
— Твоими конюшнями занимаются четыре человека, а домом только один?
Граф снова повернулся к ней, скрестив на груди руки.
— Как ты можешь видеть, домашнего хозяйства у меня нет, а Дэвис и Недда отвратительные повара. Боюсь, это означает, что нам обоим придется есть хлеб, сыр и фрукты, пока я не найду для кухни кого- нибудь.
— У Дэвиса есть имя?
Граф улыбнулся.
— Уверен, что есть, но я, как и все остальные, уже тридцать лет знаю его как Дэвиса. Если спросишь его самого, он скажет, что тоже забыл свое имя.
Уэймерт подошел и остановился прямо перед Кэролайн.
— Впрочем, на вашем месте я бы держался от него подальше, — лукаво добавил он. — Дэвис раздражительный, крикливый и, хотя не часто встречается с леди, всех их называет почтительным словом «кобылка».
Кэролайн тихо рассмеялась, радуясь, что напряжение немного спало.
— Я запомню.
Их взгляды встретились, и в следующий миг сердце Кэролайн бешено заколотилось, ибо граф наклонился так близко, что она смогла различить едва слышный запах мыла и чего-то… мускусного. Мужского. На секунду Кэролайн испугалась, что Брент ее поцелует.
Его голос сделался глуше.
— Ты умеешь ездить верхом, Кэролайн?
— Конечно, умею, — удивившись, призналась она, — хотя уже давно не ездила.
Кэролайн обхватила локти ладонями, инстинктивно отгораживаясь от невыносимой близости графа.
— Но готовить ты, пожалуй, не умеешь, не так ли, моя маленькая невеста? — почти прошептал Брент, медленно поднимая руку и проводя большим пальцем руки по открытой ключице Кэролайн.
Это его движение заставило молодую женщину подскочить.
— Нет.
— Нет? — Уэймерт продолжал гладить ее кожу, голос его становился все более глухим и хриплым. — Тогда что ты умеешь?
Кэролайн пожала плечами, опустила ресницы и уставилась в центр его груди.
— Я… сажаю растения.
— Хм-м… опять садоводство.
Граф положил руки на плечи Кэролайн и стал медленно массировать их.
Девушка затаила дыхание, завороженная такой его смелостью. Прикосновения графа были не такими уж интимными для супружеской пары, укрытой в тиши своего дома, но все равно заставляли ее нервничать. Кэролайн тревожило, что для графа, вероятно, ее нервозность не осталась незамеченной.
— Тебе нравится? — бесцеремонно прошептал он.
Кэролайн едва заметно кивнула. Она, неожиданно для самой себя, казалось, всей кожей впитывала тепло его ладоней.
— Расскажи мне о своих сестрах. Как их зовут?
Она заморгала, удивленная поворотом разговора.
— Мои сестры?
Уэймерт слегка пожал плечами.
— Я хотел бы больше узнать о твоей семье.
Кэролайн не понимала, отчего вдруг графа заинтересовала ее семья, но он смотрел невинным, любопытным взглядом, продолжая нежно ласкать ее плечи.
Заставив себя расслабиться, Кэролайн пробормотала:
— Джейн самая старшая, ей тридцать лет, Мэри-Энн — двадцать семь. А я, как ты знаешь, отпраздную свой двадцать шестой день рождения через восемьдесят шесть дней.
— Восемьдесят шесть дней, Кэролайн? — с улыбкой переспросил граф.
