— Еще просит, — засмеялась Вишенка. Она широко размахнулась и бросила Дунаю половинку картошки.
Пес поджал хвост и удрал в кусты.
— Какой глупый этот Дунай! — сказал Юлек. — Вишенка ему еду дает, а он убегает.
— Он не глупый, он умный, — ответил Зенек. — Он увидел, что Вишенка замахивается, и понял это по-своему. Точно так же поднимают руку, когда бросают камень, и собака это запомнила. Ей, видно, не раз доставалось.
Юлек, Мариан и Вишенка, которые до сих пор почти совсем не обращали на Дуная внимания, теперь посмотрели на него с интересом.
— А когда Уля бросила ему хлеб, он совсем не так испугался, только чуть отпрыгнул, — сказала Вишенка.
— Это потому, что она не так сильно замахнулась. А потом, она его уже несколько раз кормила.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Вишенка.
— Она мне говорила… — помолчав, ответил Зенек.
Уля, сидевшая все это время с опущенной головой, встрепенулась и бросила на Зенека быстрый взгляд. Значит, он помнит? Почему же тогда он ни разу не заговорил с ней, не посмотрел на нее? Вот и сейчас смотрит в сторону…
— А из рук он все-таки не возьмет, — сказал Мариан, — даже у Ули.
— Возьмет, — ответил Зенек.
— Откуда ты знаешь? — полюбопытствовал Юлек.
— Нужно только терпение.
— Уля, попробуй! — воскликнул Юлек и протянул ей кусок хлеба с маслом.
Мариан и Вишенка тоже заинтересовались и внимательно смотрели на пса, который тем временем вернулся на прежнее место.
— Дунай! — тихонько позвала Уля, протягивая ему хлеб.
Дунай сделал шаг — и остановился.
— Иди сюда, Дунай!
Пес потянулся мордой к ее руке и даже замахал хвостом, но было видно, что ближе он не подойдет.
— Он нас боится, — сказал Зенек. — Мы слишком близко. — И впервые после того разговора негромко обратился к девочке: — Отойди от нас немного.
Уля встала, отошла от костра и присела на траву. Дунай попятился, не переставая, однако, следить за ее движениями.
Зенек посоветовал Уле протянуть руку и держать неподвижно хлеб на ладони.
— Так, хорошо, — сказал он. — Теперь позови его, только тихо, спокойно.
— Иди сюда, Дунай, иди сюда, — ласково, не повышая голоса, повторяла Уля. — Ну иди, собачка, не бойся…
Дунай беспомощно посмотрел на нее и несколько раз махнул своим злополучным свалявшимся хвостом, как бы извиняясь за свою недоверчивость. И все же не тронулся с места, только нервно облизнулся.
— Не возьмет, — тихо сказала Уля, продолжая держать руку на весу. — Бросить ему?
— Нет, — так же тихо ответил Зенек. — Вытяни руку еще немного. Но только медленно-медленно.
Уля слегка наклонилась вперед. Ее рука на несколько сантиметров приблизилась к Дунаю. Он заметил это и вдруг, оскалив зубы, яростно кинулся к ней, как будто хотел укусить протянутую руку. Прежде чем ребята сообразили, что произошло, он, схватив кусок, отскочил в сторону, положил хлеб на землю, оглянулся, не грозит ли ему какая-нибудь опасность, и, успокоившись, начал грызть жесткую корку. Уля смотрела на него с умилением.
— Говорил же я, что возьмет, — сказал Зенек.
— Я думала, он Улю укусит! — взволнованно крикнула Вишенка.
— Все зубы было видно, верно? — поражался Юлек. — Я тоже думал, что укусит.
— Это потому, что он еще не доверяет, — объяснил Зенек. — Собака, которая не боится, берет еду. А он схватил ее, как добычу на охоте. Боялся упустить.
— Когда он перестанет бояться, надо будет выстричь ему хвост, — сказал Мариан.
— Для этого нужны ножницы, — заметил Зенек.
Вишенка, которая два дня назад смеялась над Улей за то, что та не побрезговала бы возиться с собачьим хвостом, теперь немедленно заявила, что у их домохозяина есть ножницы для стрижки овец и что она могла бы их попросить у него.
— Поможешь нам? — обратился к Зенеку Юлек.
— Чего помогу?
— Ну, стричь ему хвост.
— Меня уже тут не будет… — сказал Зенек.
Ребята приуныли. Никогда еще им не было на острове так хорошо, как сегодня. А если Зенек уйдет… Радость их была омрачена.
Поездка на велосипедах
Сначала Мариан и Юлек собирались отправиться в Стрыков чуть ли не на рассвете, но потом решили, что это вызвало бы ненужные подозрения у стариков. Гораздо безопасней было выйти из дому, как обычно, часов в восемь, и сделать вид, будто они просто идут на реку.
Велосипед Антека был возвращен сразу же после переселения Зенека на остров, и Мариан мог взять его только перед самой поездкой. Такой же уговор был и у Юлека с Гжесиком.
Мальчики встали рано и, не сговариваясь, старались образцово выполнить все установленные бабушкой утренние обязанности. Плохо вымытая шея или недостаточно чисто убранная комната могли привести к осложнениям и задержать отъезд. Существовала и иная опасность — непредвиденные поручения. Поэтому они старались поменьше попадаться бабушке на глаза. Однако хитрая бабушка заметила эти маневры и посматривала на ребят с некоторым беспокойством.
— Что это вы такие тихонькие? — не выдержала она наконец. — Небось опять чего-нибудь натворили?
— Мы? — Юлек смотрел на нее широко открытыми невинными глазами. — Мы ничего!
И с облегчением подумал, как хорошо, что удалось незаметно принести домой оставленную позавчера под кустами кружку из-под молока.
— Ну-ка, сбегай в кооператив за кофе, — сказала бабушка.
— За кофе? — В голосе Юлека звучало такое изумление, как будто бабушка предлагала ему купить в лавке грузовую машину или рояль.
— Там вчера было закрыто на учет, — заметил Мариан, застилая свою постель.
— Закрыто на учет! — обрадовался Юлек.
— Мало ли что было вчера. — Бабушка протянула Юлеку деньги. — Купишь пачку молотого кофе за злотый шестьдесят.
— Мы больше любим молоко! — сделал последнюю попытку Юлек.
Напрасно старался — бабушка спокойно ответила, что она больше любит кофе. Пришлось сходить.
За завтраком Юлек пинал под столом Мариана, чтобы заставить его поторопиться, но существенного успеха не добился. Мариан любил поесть основательно. Кроме того, бабушка села рядом и объявила, что Юлек не встанет, пока не съест все бутерброды. Она сама резала хлеб и мазала его маслом, повторяя, что Юлек приехал сюда худой, как щепка, и она не желает, чтобы у дедушки с бабушкой он еще больше отощал.
— Зато я сильный! — запротестовал Юлек, вскакивая с места и напрягая по-боксерски мускулы. — Вот
