— Освободил пасть для глотка воздуха.
— Чем питаются тюлени? — спросила Хэнли.
Водорослями, моллюсками, всякой мертвечиной, которая оседает на дно. Глубинные воды гораздо теплее поверхностных. Снизу во льду образуются трещины, они заполняются водой и дают приют водорослям. В этих висячих садах пасется множество животных.
— А не было резкого увеличения смертности среди тюленей или моржей?
— Нет. Хотя в последнее время они покидают Арктику тысячами.
— Почему?
— Пока никому не удавалось расспросить их с пристрастием. Скорее всего они ощущают наступление каких-то крупных перемен и спасаются бегством. В восемьдесят восьмом году у северного побережья Норвегии объявилось стадо примерно из двухсот тысяч голов.
— Аисты тоже предчувствуют катаклизмы. Они поднимаются в воздух перед извержением вулкана или землетрясением.
— Ну, тюлени движутся медленнее аистов.
— Ладно, забудем на время про тюленей. Если они и служат носителями заразы, то между ними и погибшими учеными наверняка имеется посредник. В летний период я бы заподозрила насекомых, но сейчас… — Хэнли проводила взглядом падающую звезду. — А чем еще занимались в лагере?
— Брали образцы льда. Анни интересовалась, насколько далеко проникли загрязнения с юга и как они влияют на экосистему.
— Да, — кивнула Хэнли, — мы проверили образцы. Ничего криминального не обнаружили.
Она пошла вперед, Джек — за ней. Лед поскрипывал под их тяжестью.
— Оказывается, здешние места кишат живностью…
— Ага, — согласился Нимит.
Хэнли остановилась и выгнула спину.
Нимит обеспокоился:
— Как ты себя чувствуешь?
— Ничего, все в порядке. Просто немного устала.
Хэнли попыталась стряхнуть напряжение, вращая плечевыми суставами и касаясь пальцами мысков обуви.
Вдруг соседний сугроб взревел, вырос и выдвинул громадные белые клыки и когти величиной с грабельные зубы.
Обмякшая Хэнли с трудом удержалась на ногах. Медведь разинул пасть. Хэнли всегда казалось, что зев млекопитающего красный, но сейчас она увидела кромешный мрак, который, добавляя ужаса, вонял мясом.
«Джек!» — захотела она крикнуть и, словно в кошмарном сне, сумела выдавить только слабое:
— Джек…
Нимит вскинул ружье и прицелился в чудовище. Медведь фыркнул. Хэнли могла бы поклясться, что он озадачен: почему люди не бегут к чертовой матери? Хэнли и сама этому удивлялась.
Нимит выстрелил в воздух. Медведь решил испугаться. Он опустился на четыре лапы, повернулся спиной и прыгнул в полынью с еле слышным всплеском. Громадная туша исчезла в мгновение ока.
— О Господи, — проговорила Хэнли, — о Боже мой…
— Сделай глубокий вдох, — посоветовал Нимит.
— Меня трясет. Словно попала в автомобильную аварию. — Хэнли уперлась руками в колени. — Просто так взял и появился…
— Скорее всего он охотился на тюленя. Он знает, что тюлени любят погреться в снегу.
— Медведь настолько умный, что маскируется?
— Еще бы! — Нимит рассмеялся, испытывая радостное возбуждение от того, что остался жив после опасной стычки. — Он даже прикрывает лапами черный нос, притворяясь сугробом.
Хэнли затошнило.
— Мечтаю избавиться от этой бандуры. — Она постучала по шлему.
— Там, — Джек показал ружьем на фургон, — пожалуйста.
Он первым забрался в кабину и помог Хэнли подняться по лесенке из скоб. Через несколько минут они расстегнули воротники, снял шлемы и до пояса спустили внешние слои костюмов. Хэнли продолжала бить нервная дрожь.
В кабине было холодно. Джек отодвинул заслонку и вытащил темный брусок, отпилил от него кусочек и подал Хэнли. Она принюхалась, наблюдая затем, как Нимит отпиливает порцию для себя.
— Что это такое?
— Средство для успокоения нервов.
Хэнли лизнула лекарство и завопила:
— Виски!
Когда напиток оттаял в кружке и проявил свою крепость, Хэнли благодарно чмокнула Нимита в щеку. Он засмеялся.
Хэнли немедленно попросила добавки. Нимит вместо этого предложил ей горького шоколада и занялся приготовлением ужина в крошечной кухне.
Хэнли присоединилась к нему.
— А это, черт возьми, что такое? Замороженная пицца?
— He-а. Фасоль.
— Без банки?
— Естественно. Нет тары — нет мусора. Отламываешь столько, сколько нужно, и разогреваешь в микроволновке или на костре. В качестве горючего мы используем желе из вымоченного в бензине хлопка — оно дает ровное и горячее пламя, вроде топлива «Стерно», или припасенную на крайний случай пачку газогидрата.
Хэнли поморщилась:
— Как бойскауты… Я выросла, считай, на улице. Терпеть не могу походы. Предпочитаю нежиться в помещении.
Нимит прыснул, взглянув на выражение ее лица.
— Меняло сих пор трясет, — сказала она. — Может, все-таки дашь еще брусочки? Полагаю, панацеи доктора Баха.
— Ты поклонница гомеопатии?
— Только не выдавай меня коллегам. Из-за работы я отчасти превратилась в ипохондрика. Каждый день я вижу, что делает с плотью инфекция. Тут поневоле начнешь находить у себя всякие болячки. Я питаю надежду, что здоровый дух оздоровит тело.
— Понимаю. Наши шаманы тоже полагают, что надо воздействовать в первую очередь на разум. Они умеют ставить примочки, однако настоящую работу ведут где-то в другом измерении.
Разложив еду в две маленьких плошки, Джек засунул их в микроволновку. Тем временем температура воздуха в кабине заметно поднялась. Когда Джек вынул тарелки из печки, под потолком образовалось облачко.
— Боже, да мне жарко! — удивилась Хэнли.
— Отпусти пониже слои костюма, — велел Джек.
— Не могу больше сидеть, — пожаловалась Хэнли. — Хочу лечь и вытянуться во всю длину.
— Прошу! — махнул рукой Нимит. — Там туалет и две койки. Они складываются в сиденья, но я всегда держу их раскрытыми.
Хэнли прошла в конец салона и села на край койки. Джек устроился рядом с мисками в руках, в каждой миске торчала ложка.
— Конечно, это не тот обед, который запомнится на всю жизнь, но необходимыми калориями он тебя обеспечит.
Хэнли нежно погладила его по щеке и с благодарностью приняла миску с фасолью, картофельным пюре, макаронами, кубиками вяленого куриного мяса и кукурузой. Она изголодалась и обессилела.
Оба принялись за еду, точно за работу: молча и энергично. Покончив со своей порцией, Хэнли слегка
