— Сегодня, в четыре пополудни. И приведите с собой вашего коллегу, который меня так не любит, хорошо?
Затем я стал набирать следующие по списку номера. И так уж вышло, что все разговоры сложились одинаково. Ни один из моих собеседников не выказал желания встретиться со мной. Будь я более чувствительным, наверное, у меня развился бы комплекс неполноценности, но, честно говоря, я не принимал их реакцию близко к сердцу; и к тому же, когда ситуация требовала, мне хватало упорства. В итоге явились все, кому я позвонил; правда, их привлекли алмазы, а не моя репутация организатора развеселых вечеринок.
Собрались мы в центральном здании заброшенного фабричного комплекса компании «Ван Зандт». Место встречи предложил Стюарт. Повсюду здесь валялись сломанные ящики, поддоны, металлические тележки, пустые бочки. Пол покрывал слой мусора, пыли, обвалившейся штукатурки. Температура воздуха внутри не слишком отличалась от уличной — большую часть окон выбили, и холодный зимний ветер, дующий с моря, свободно гулял по просторному помещению.
Чтобы упростить общение, я не счел за труд составить полукругом десяток ящиков и бочек (для себя поставил ящик в центре полукруга), но уюта от этого не прибавилось. Ким, к примеру, не помешали бы шляпа и шарф, потому что она явно мерзла. Сидела, уткнувшись подбородком в воротник куртки, плотно сдвинув точеные ножки, и дула на руки. И я не мог спросить ее, как она себя чувствует, потому что Ким отказывалась говорить с кем бы то ни было. Она просто сверлила меня взглядом.
Бритоголовый и Дохлый сидели напротив нее, на одном ящике. Дохлый успел купить себе новую кожаную куртку взамен той, что я позаимствовал у него. На собственном опыте я убедился, что куртка эта почти не греет, но, возможно, Дохлый надел ее из других соображений. Я представил, как много лет назад они с Бритоголовым выбрали себе такую униформу и решили никогда не отступать от принятого решения. При этом из транспортных средств они признавали только микроавтобусы, из обуви — высокие шнурованные ботинки, из оружия — бейсбольные биты.
Если говорить об одежде, то наиболее подготовленными выглядели инспектор Бюрграве и детектив- инспектор Ример. Они надели отороченные мехом теплые форменные шинели. Но все равно чувствовали себя очень неуютно и хранили на лицах такое выражение, будто я оторвал их от очень важных дел. Ларчик открывался просто: полицейские терпеть не могли соглашаться на условия, выдвинутые штатскими. Я затянул открытие нашей импровизированной конференции всего на две минуты, но этого хватило, чтобы они принялись кружить по замусоренному полу, демонстративно поглядывая на часы и мобильники.
Стюарт сидел на крайнем ящике, в толстом, как и у меня, свитере под горло, правда, на несколько размеров больше. На свитер он надел шерстяной пиджак с кожаными заплатами на рукавах. Из нагрудного кармана, в полном соответствии с резерфордовским стилем, торчал уголок пестрого носового платка. Дополнял картину кожаный портфель, стоящий на полу у его ног. Но если бы кто-нибудь заглянул в него, он обнаружил бы такую же пустоту, как в голове Бритоголового. Держался Стюарт непринужденно и имел на это полное право, потому что, кроме меня, только он знал сценарий, по которому будут развиваться события.
Рядом со Стюартом расположился Нилс Ван Зандт. Он казался еще более хрупким, чем во время предыдущей встречи, но глаза внимательно и настороженно следили за происходящим, а возвращение на старую семейную фабрику вызвало столько приятных воспоминаний, что он, похоже, не обращал внимания на холод. Ван Зандт был всего лишь в кашемировом свитере и вельветовых брюках, но, судя по тому, как он восседал на пустой бочке, положив узловатые руки на рукоять крепкой трости, могло сложиться впечатление, что он удобно устроился перед горящим камином в своем кабинете. Я и сам с радостью перенесся бы туда, чтобы глотнуть отменного бурбона и чуть успокоить нервы, а уж потом приступить к делу.
— Спасибо, что пришли, — я оглядел собравшихся и приветственно вскинул руки. — Некоторые из вас, как я понимаю, знакомы, и, надеюсь, никто не будет возражать, если я не стану представлять вас друг другу. Разве что скажу, что господин справа от меня, — я посмотрел на Стюарта, — Генри Резерфорд, мой адвокат. Присутствие здесь господина Резерфорда — гарантия того, что сказанное мной на нашей встрече потом не поставят мне в вину.
Я посмотрел на Бюрграве и детектива-инспектора Ример, ожидая подтверждения. Они кивнули, пусть и с неохотой.
— Для информации, — подал голос Стюарт, входя в роль, — присутствие здесь двух сотрудников полиции показывает, что возражений у них нет.
Я подумал, что он захочет, чтобы они объявили об этом вслух, но, как и любой неглупый мошенник, Стюарт знал, что нельзя перегибать палку. Бюрграве и Ример одарили его пренебрежительными взглядами, но он воспринял их как должное, поскольку иначе полицейские на адвокатов и не смотрят. Он настолько вошел в роль адвоката, что Ким, вероятно, не в силах была понять, как этот преисполненный собственной важности господин мог, будто обезумевший киллер, вдавливать дуло пистолета ей в лоб.
— Как большинство из вас знает, в не столь уж далеком прошлом это здание принадлежало компании «Ван Зандт дайамондс» и использовалось для хранения и огранки алмазов. Присутствующий здесь господин Нилс Ван Зандт, — я указал на старика, — племянник Ларса Ван Зандта, основателя семейного алмазного дела. Господин Ван Зандт согласился присоединиться к нам ради того, чтобы прояснить несколько моментов, которые иначе могли бы быть истолкованы двояко. Позвольте вновь поблагодарить вас за то, что вы пришли, господин Ван Зандт.
Тот склонил голову и махнул рукой, словно давая мне разрешение продолжать. Будь я военным, наверняка отдал бы ему честь, но, поскольку в армии никогда не служил, просто кивнул. Ему, похоже, нравилась проявляемая мной почтительность.
— Ранее удостоившись чести побеседовать с господином Ван Зандтом, могу сказать вам, что семья Ван Зандтов занялась торговлей алмазами и их огранкой в начале девятнадцатого столетия. Они покупали необработанные алмазы в бывших голландских колониях, привозили в Амстердам, производили их огранку и продавали ювелирам и оптовым торговцам по всему миру. В отличие от многих конкурентов, эта компания достигла успеха и стала одной из самых влиятельных на алмазном рынке.
— Вы созвали нас на урок истории? — резко спросила Ример.
— Отнюдь, — заверил я ее. — Просто подумал, что некоторые факты не помешают. Должен признать, я заслушался, когда господин Ван Зандт мне все это рассказывал. Наверное, я не ошибусь, — тут я вновь посмотрел на Ван Зандта, — что «Ван Зандт дайамондс» в свое время была одной из крупнейших голландских компаний.
Ван Зандт кивнул, на его лице читалась удовлетворенность.
— Как вам всем известно, Майкла Парка, американца, посадили в тюрьму за убийство охранника этой компании при попытке выкрасть алмазы из хранилища компании «Ван Зандт дайамондс». Убитого охранника звали Роберт Волкерс. А это, — я указал на Ким, — его дочь, Ким Волкерс.
Все посмотрели на Ким, и Бюрграве и Ример повернули головы быстрее остальных. Лицо Ким напоминало бесстрастную маску. Она сидела, уставившись в пол.
— Это правда? — спросил Ван Зандт, переводя взгляд с девушки на меня и обратно.
Ким не отреагировала, так что подтверждать пришлось мне.
— Тогда примите мои соболезнования, — продолжил Ван Зандт. — Мою семью очень огорчило случившееся. И членов совета директоров тоже. Насколько мне известно, вашей матери выплатили достаточно крупную компенсацию.
Вот тут Ким подняла голову и злобно глянула на него.
— Какое-то время она называла себя Марике Ван Клеф, — вновь заговорил я, прежде всего с тем, чтобы исключить вопросы Бюрграве и Ример, которые могли бы увести разговор в сторону. — Я могу объяснить почему, но не хочу опережать события. А вот чего мне хочется, если вы не возражаете, так это перейти к обстоятельствам, благодаря которым я оказался замешанным в этой истории.
Я оглядел окружавшие меня лица, хотя и не ожидал, что кто-нибудь возразит. Их всех интересовал ответ, хотя, скажем, Ван Зандт хотел узнать его из любопытства, а не по необходимости. Бритоголовый и Дохлый пока не произнесли ни слова и не выразили удивления, когда я озвучил настоящие имя и фамилию Ким. Я видел, что им явно не по себе. Они то и дело поглядывали на дверь, через которую вошли, Дохлый сидел, зажав руки между колен, а его ботинки отбивали быстрый ритм по бетонному полу. Оба старались не
