ГЛАВА 14
В другой ситуации я бы не преминул отметить готовность, с какой портье назвал мне номер Виктории. Но, занятый своими мыслями, я лишь рассеянно поблагодарил его. Поселили ее на том же этаже, по другую сторону от лифтов. Она приплатила за вид, открывающийся из окон, и я даже подумал, а не слишком ли большие она получает комиссионные. Но заводить об этом речь я не собирался, поскольку шел к ней, чтобы вымолить прощение.
Постучал в дверь, постоял, дожидаясь ответа. За дверью стояла тишина, поэтому я взглянул на часы. Почти одиннадцать. Я предположил, что она легла спать, и это только осложняло мою задачу. Постучал снова, уже громче.
— Виктория, это я, Чарли. Мне нужно поговорить с тобой.
Услышал какой-то шум, потом шаги. С другой стороны двери скрипнула половица.
— Виктория?
— Чего тебе?
— Слава богу, я уже начал думать, что ошибся номером. Мне нужно поговорить с тобой. Позволишь войти?
— Я не в настроении, Чарли.
— Я знаю. — Я оперся ладонью о дверь. — Но это важно.
— Почему бы тебе не поехать домой? Нам обоим нужно прийти в себя. А поговорить, если это действительно необходимо, мы сможем утром.
— Я бы с радостью поехал домой, но не могу. Об этом мне и нужно с тобой поговорить.
Пауза.
— Это ты про что?
— Пожалуйста, Вик, я не хочу обсуждать это в коридоре. Если ты позволишь мне войти…
— С какой стати?
Я сглотнул слюну, посмотрел на картину, которую держал в руке. Может, эта идея в конце концов не самая лучшая. Может, стоит рискнуть и спрятать картину под комодом в своем номере.
— Чарли, скажи мне, — продолжила Виктория, — почему я должна впускать тебя?
— Потому что, если не впустишь, я воспользуюсь отмычкой.
Я рассмеялся собственной шутке, а вот она нет. Потом покачался на пятках, прижался лбом к двери.
— Вик, пожалуйста. — Я закрыл глаза. — Я знаю, что кругом виноват. И у тебя полное право злиться на меня. Но я действительно попал в переплет, и сейчас мне крайне необходим друг.
Мои слова, похоже, не возымели эффекта. Я уже начал думать, что все кончено. Оглядел коридор, чтобы убедиться, что он пуст, и задействовал последнее средство.
— Послушай, в моей гостиной мертвая женщина, — прошептал я. — Ее убили.
Виктория не ответила. И я действительно подумал, что наши отношения, спасибо моей дури, прекращены навсегда. Но тут повернулся ключ, и дверь открылась. Взлохмаченная Виктория стояла передо мной в банном халате, уперев руку в бок.
— Как я понимаю, убил ее не ты. — Она поджала губы.
Я покачал головой. Виктория сурово глянула на меня, разом напомнив строгую комендантшу в общежитии моей школы.
— Тогда заходи, — наконец сказала она. — Попробуем разобраться, кто это сделал.
За последующие полчаса я как минимум трижды извинился за свой обман и рассказал все, что мог. Не по порядку, как предпочла бы Виктория, а с частыми повторами и возвращением к предыдущим событиям. Но как бы то ни было, я изложил все основные факты и, хотя некоторые мои описания отдавали штампами, надеялся, что за это она меня простит, пусть даже мое прежнее поведение останется мне вечным укором. Закончив, я перестал мерить номер шагами и сел в кресло у зашторенного окна, дожидаясь вердикта Виктории.
Похоже, моя история ее захватила. Наверное, этому не стоило удивляться. Несмотря на то, что она говорила мне по телефону, я давно уже понял: эпизоды моей криминальной жизни увлекают Викторию. И она наверняка обожала разгадывать убийства. Более того, у меня иногда создавалось ощущение, что она не отдает себе отчета в реальности некоторых ситуаций, в которых я оказывался. Мне показалось, что мысленно она тут же принялась выискивать уязвимые места моей версии, словно бросала кубик и перемещала профессора Плама по доске «Клуидоу»,[12] вглядываясь в карточки подозреваемых и пытаясь определить, кто же совершил такое в современном многоквартирном доме с помощью пластикового пакета и кольца изоляционной ленты. Наконец Виктория оторвалась от своих мыслей и пристально всмотрелась в меня.
— Ты уверен, что ее убили? — задала она для затравки первый вопрос.
— Когда я уходил, пульс точно не прощупывался.
— Я хочу сказать, — Виктория пыталась изгнать волнение из голоса, — ты уверен, что она не покончила с собой?
— Абсолютно. — Я выпрямился в кресле. — Руки были связаны за спиной проводом. Сама она никак не могла этого сделать.
— Проводом? Ты этого не сказал.
— Разве?
— Нет, — Виктория решительно покачала головой. — Ты сказал, что на голову ей надели пластиковый пакет, обвязали изоляционной лентой вокруг шеи, но про связанные руки ничего не сказал.
— Правда? Извини.
Виктория меланхолично выдохнула, подобрала ноги под себя, будто хотела принять какую-то йоговскую позу.
— Я и не думала, что это самоубийство. Не вижу причины, которая заставила бы ее прийти в твою квартиру и там покончить с собой.
— Я тоже.
— Она могла знать, кто ты?
— Не думаю. Нас связывает только одно — я дважды залезал в ее квартиру. Но визитку там не оставлял.
— Кто еще знал об этом?
— Пьер и Бруно.
— А клиент Пьера?
Я покачал головой.
— Надеюсь, что нет. Идея именно в том и заключается, что Пьер посредник. То есть клиент не должен иметь ни малейшего понятия о том, кто я.
— А ты не имеешь ни малейшего понятия о том, кто он.
— Совершенно верно, хотя для меня это минус.
— Ты связывался с Пьером?
Я уставился на ковер.
— Еще нет. Мы должны встретиться завтра, в десять утра. Но до встречи мне хочется хоть что-нибудь узнать.
Виктория пронзила меня взглядом.
— Ты ему доверяешь?
— Мне ничего больше не остается.
— Тогда позвони ему.
Я пожал плечами.
— Почему бы нам сначала не попробовать разобраться самим?
— Что тебя волнует? Твоя репутация? Господи, Чарли, ставки гораздо выше.
Я молча смотрел на нее.
