— Товарищ капитан! Танк исправен, горючки километров на семьдесят еще будет. В боеукладке осталось 97 снарядов. С маркировкой я вроде бы разобрался… Сорок осколочно-фугасных, остальные – бронебойные. Около четырех тысяч патронов к пулеметам. Все, вроде.
— Делаем так… Дед, ты наводчиком и стрелком, Каптенармус – ты за пулемет, это ясно… Андрей, ты заряжающим. А мне придется танк вести…
— Ну-у, командир! Давай я за пушку! Дед ведь из танковой пушки стрелять не умеет!
— Отставить, Андрей! Не в игрушки играем! Дед умеет стрелять из всего! Даже из кочерги… Да и что там уметь? Ты ему быстренько покажи вертикальную и горизонтальную наводку, педаль спуска, что там еще? Стрелять будем в упор, метров на 200–300, а иначе – хрен попадешь… Ну, разберетесь! По местам.
Дед снисходительно посмотрел на нахохлившегося заряжающего и молча полез на свое место.
— Андрей! Вот что еще. У немцев частоты рации с нашими не совпадают. Ты пушку заряди и посиди на башне. Будешь мне по ТПУ обстановку давать. Да, еще… Прихвати пока полотнище флага веревочкой. Распустишь его, когда вплотную к немцам подойдем, понял?
К танку подкатил сержант Коломеец.
— Товарищ капитан! Приказ – вперед!
Ну, вперед, так вперед.
Пошли!
В танке довольно удобно, можно сказать – комфортно. Все продумано толково, вот только эта дурацкая смотровая щель… Справа, сопя, за пулеметом 'МГ' устраивался Каптенармус. Я услышал лязг казенника пушки и в ТПУ раздался голос Андрея: 'Орудие заряжено! Вперед!'
Я не очень изящно развернулся на одной гусенице, и танк дернулся вперед. Передо мной в стороны брызнули мотоциклисты. Коломеец что-то орал, грозя нам кулаком. Ну, извини, сержант! Я не волшебник, я еще только учусь!
Впрочем, через пару минут мое волнение прошло, и я повел 'трёшку' более уверенно.
— Тур! Сойди с дороги – пылишь страшно! — раздался в наушниках голос Андрея. А ведь точно, что это я по дороге-то рассекаю, сбоку, по траве, оно и лучше будет.
Справа, параллельно дороге, шли железнодорожные пути. Вот к ним я и подался. Пыли стало значительно меньше.
— Андрей, ну, что там?
— Красиво идут, Тур! За нами, наверное, сотня танков движется! А мотоциклисты – как конница в лаве по дороге идет! Э-э-хх! — вырвалось у Андрея. Я улыбнулся. Кому война, кому мать родна… Ничего – это не долго… Такие вот детские восторги быстро боем вышибаются. Напрочь!
Впереди, где сходились дороги, в поднятой сотнями колес дорожной пыли стали видны темные тени грузовиков немецкой колонны. На нас немцы не обращали никакого внимания. Видимо, в немецких мозгах не укладывалось, что на их хитрую задницу обязательно найдется и болт с соответствующей резьбой…
— Дед! Подойдем метров на триста – бей по замыкающим грузовикам. Разбей там несколько машин, чтобы никто убежать не смог, понял? А головные от нас не уйдут… Огонь по готовности!
— Слушаюсь!
Башня танка плавно развернулась налево.
— Андрей! Знамя!
Я прибавил скорость, и танк начал обгонять наших мотоциклистов.
'Дзаннь!' – неожиданно для всех ударил первый выстрел. Разрыва снаряда я не увидел – он лег далеко слева, вне поля зрения. Танк, ускоряясь, наматывал на гусеницы последнюю сотню метров, оставшуюся до колонны.
— Андрей, осколочный! Не спи! Быстро давай! — это хрипит Дед. Не стареют душой ветераны! Если подумать – всю жизнь Дед с германцем воюет.
'Дзаннг!', и тут же – 'Дзаннг!' В танке запахло сгоревшим порохом. Мотор выл злым голосом. Рядом загрохотал пулемет. Я увидел, как удивленно приподнявшийся при виде танка, стреляющего по своей колонне, немецкий солдат в кузове грузовика сломанной куклой вылетел за борт машины. По высокому тенту, выбивая пыльную строчку, ударила очередь пулемета.
— Каптер! По грузу не бей – может еще нам пригодится!
Очередь ударила по кабине следующей машины. Полетели стекла, запарил пробитый радиатор, и машина, теряя скорость, пошла, пошла с дороги… Что там с ней было дальше, я не видел. По дуге наш танк подлетел к пылящему впереди нас грузовику, и я легонько ударил его в правый борт. Этого хватило. Грузовик вильнул и завалился на бок.
Справа, беззвучно стреляя, выскочил мотоцикл с пулеметом на коляске. Впереди поднялось несколько черных земляных кустов разрывов 76-мм снарядов пушек КВ и Т-34. Колонна стала замедлять ход.
Наш танк выскочил на левую сторону колонны.
— Тур, стой! — крикнул по ТПУ Дед. — Я еще по хвосту врежу!
Я затормозил, танк так сильно качнулся вперед, что Каптенармус стукнулся носом о пулемет, а Андрей выронил грохнувшийся на дно боевого отсека снаряд.
— Эй, водила! — заорало сразу два голоса, — Осторожней! Не дрова везешь!
Я виновато промолчал. Башня развернулась, ударило два выстрела из пушки, и Дед, успокоившись, скомандовал: 'Вперед помалу!'
Мы дернули вперед. Стрелять и таранить грузовики вроде уже и не надо – впереди дымилось несколько головных машин, немцы серыми мышками драпали и падали в лежащее слева поле пшеницы. Это Каптенармус послал им несколько горячих приветов вслед. За немцами в хлеба нырнуло несколько наших мотоциклистов. И тут…
И тут впереди нас встал небольшой разрыв. По броне заколотили осколки и комья земли. От неожиданности я вильнул, и второй разрыв встал справа.
— Андрей! В бога в душу тебя, паразит! Ты флаг распустил?
Андрей охнул. Звякнул люк, и тут нам прилетело прямо в левый борт. Танк дернулся и закрутился на сбитой гусенице…
Спас нас Андрей. Он выскочил на башню танка и стал размахивать красным флагом. Какой-то наш танчик, до которого, как до жирафа, не дошло, что в голове нашей колонны идет трофейный танк, решил пополнить свой боевой счет нашей 'тройкой'. Стрелять бы еще научился, засранец! В общем, когда я еле- еле живой от пережитого испуга вылез из танка, Дед уже пытался организовать показательный мордобой. Наш экипаж, с красными, озверевшими мордами, собачился с высунувшимися из люков танкистами подошедшей вплотную БТешки. Дело пахло судом Линча.
— Пр-р-екратить! Экипаж, смирно!
Сдавленно рыча, мои диверсанты отошли к подбитому танку и сделали вид, что они встали по стойке 'Смирно'. Уже что-то… В это время, лязгая траками, к нам подлетел Т-34. Скрипнул башенный люк, из него вылупился какой-то командир и недовольным голосом прохрипел: 'Кондаков! Опять ты что-то наворотил?!'
— А что я, что я, товарищ старший лейтенант?! Гляжу – немцы! Ну, я дал…
— Ага! Дал он! Третьим снарядом только и сумел гусеницу сбить. Сзади, да в упор! Стрелок, понимаешь… — Дед пренебрежительно цвиркнул длинной струйкой слюны.
Старший лейтенант в люке только болезненно скривился.
— Ваши люди целы, товарищ…
— Капитан. Капитан Залётнов. Мы-то целы… А вот машину ваш снайпер повредил.
— Как повредил, так и поможет отремонтировать! Слышь, Кондаков! А ну, вылезай со своим экипажем! Взяли кувалду, и давай, чини гусеницу, понял?
— Е-е-сть чинить гусеницу… — упавшим голосом ответил безрадостный Кондаков. — Пошли, ребята…
— Вот так-то! Вы уж извиняйте, товарищ капитан! Чего в бою не бывает! — старший лейтенант
