— А вдруг так и было?
— Не думаю. Но, возможно, кто-то хотел, чтобы создалось такое впечатление.
— Уж очень это все сложно! — усомнилась я. — Вряд ли полиция сможет переварить такую версию.
— А кто была та пациентка? Что о ней известно?
— Почти ничего. Кроме одного; она была хозяйкой Кими. Элейн говорила, что у этой женщины были серьезные проблемы. Ее звали Донна Залевски. Это я знаю от Кевина, а не от Элейн.
Ритино лицо вдруг стало бесстрастным и непроницаемым.
— Элейн и не могла сказать тебе этого. Это было бы нарушением профессиональной этики.
Температура на улице понизилась до нормальной — около десяти градусов. Я прислушивалась, не идет ли разносчик молока, и одновременно пыталась дописать о женщине, воплотившейся в свою собаку. Рауди и Кими услышали шаги раньше меня. Их отношения несколько улучшились. Кими изредка все-таки вспоминала, что она на территории, которую Рауди пометил первым, и что он тяжелее ее на пятнадцать фунтов. Но все же дух соперничества присутствовал, и одним из любимых соревнований было: кто скорее добежит до двери — выяснить, кто пришел. Кими весила около семидесяти пяти фунтов, Рауди — под девяносто. Мой отец, который выращивает гибриды волка и собаки, всегда хотел видеть Рауди еще более похожим на волка. Бак то и дело советовал мне заставить Рауди похудеть до восьмидесяти пяти фунтов, а Фейс Барлоу, которая водила его на соревнования по экстерьеру, говорила, что я морю его голодом. Бак и Фейс, оба читали мне лекции о правильном питании собак. Бак настаивал на том, что корм «Екануба» — неподходящая пища для лайки, не бегающей ежедневно в упряжке, а Фейс утверждала, что это идеальная еда. Нет мира ни среди собак, ни среди людей!
На тяжелый стук шагов и позвякивание молочных бутылок к задней двери рванулись сто шестьдесят пять фунтов собачьих мускулов. У самого порога Рауди, все-таки получивший наконец СТ, свою первую степень по послушанию, уселся, как я его учила, а Кими кинулась на дверь, и ее когти оставили на дереве глубокие борозды. Большая белая физиономия Рауди выражала снисходительное превосходство. Так цивилизация взирает на варварство. Рауди склонил набок тяжелую голову, потом поднял глаза на меня.
— Молодец, Рауди, хороший мальчик, — похвалила я. — А Кими — нет. Прекрати, Кими.
В конце концов я заперла их обоих на кухне и открыла дверь.
Джим, разносчик молока, говорил мне, что живет в Дорчестере с женой, четырьмя детишками и псом-полукровкой — кажется, помесью лабрадорского ретривера с кем-то.
— Не надо, — остановила его я, когда он начал выгружать мой заказ в ящик. — Я заберу это в дом.
— Конечно, — отозвался он. — Прохладно сегодня…
— Достаточно прохладно для моих собак, — ответила я. — У меня появилась еще одна, тоже маламут.
— Вы — молодец!
— Она раньше принадлежала одной вашей клиентке. Вы ведь обслуживаете Апленд-роуд?
— А как же!
— Элейн Уолш…
Он помрачнел:
— Та леди, что умерла…
— Да. Вы уже знаете о…
— Вы по-прежнему берете домашний сыр?
— Да.
— В газетах пока не писали, — вздохнул он, — но вы наверняка уже слышали.
— Думаете, клиенты начнут отказываться?
Он опять сокрушенно вздохнул.
— Надеюсь, этого не случится, — успокоила его я. — А если кто-нибудь и откажется, то не надолго.
Мы еще немного поговорили об угрозе его бизнесу. На улице было холодновато в свитере и в джинсах, поэтому я перешла к делу:
— Скажите мне, пожалуйста, Элейн Уолш всегда брала домашний сыр? Это был ее обычный заказ?
— Ага. Я так и сказал им. — Джим, видимо, имел в виду полицейских. — Но только последнее время. Раньше она заказывала молоко, яйца, масло. Потом добавила еще домашний сыр. Два раза в неделю, по фунту.
В два приема я отнесла в дом свой заказ: сначала молоко, потом — яйца и домашний сыр. Я положила сыр на стол и стала перекладывать яйца в пластмассовый контейнер в дверце холодильника. Закончить с яйцами я не успела — пришлось разбираться с Кими. Она уже давно прыгала вокруг меня и виляла хвостом, но теперь, вконец обнаглев, встала на задние лапы, передние положила на стол и обнюхивала ванночку с сыром.
Любые собачьи выходки — это попытка общения, может, и неосознанная. Если внимательно наблюдать, то всеми своими действиями собака вам что-то говорит.
Кими узнала эту ванночку! «Время обеда! — сигнализировала она. — Мой обед. Моя еда. Мое!»
Элейн не любила домашний сыр. Она его не покупала, пока… не завела собаку. Кими только что сообщила мне, что Элейн Уолш заказывала домашний сыр для нее! Прямо как в моем рассказе: Элейн теперь общалась со мной в образе своей собаки!
— Кевин? Это Холли. Слушай! Элейн не собирались убивать. — Я снова звонила ему в управление. — Она погибла случайно. Я знаю, ты, непонятно почему, считаешь, что я помешана на собаках, но послушай! Домашний сыр был для Кими! Элейн не покупала домашний сыр, пока у нее не появилась Кими.
— Я знаю, — спокойно ответил Кевин.
— Элейн терпеть не могла домашнего сыра. А Кими, едва увидит коробочку, сразу понимает, что это для нее. Яд предназначался не для Элейн, а для Кими. Ее первая хозяйка умерла от синеквана, вторая — тоже, а третья — это я, между прочим.
— Не ешь ничего. Не ешь ничего, что ты уже купила. Ты обедаешь с кем-нибудь?
— Нет. Стив в клинике до восьми часов.
— Пообедаем где-нибудь вместе. Ничего не ешьте, пока я не приеду.
Подите объясните это маламуту! Джим только что отдал мне домашний сыр, и я была уверена, что он вполне доброкачественный. Скажем так: почти уверена. Я была бы совершенно уверена, если бы Джим не был поставщиком Элейн. Неужели Джим? Не может быть.
Я выкинула сыр в мусорное ведро, вымыла ванночку, бросила ее туда же и вынесла мусор на улицу, к бачкам, куда Кими не могла добраться. Так чем же накормить собаку? В кухонном шкафу я отыскала то, что осталось от сорокафунтового пакета «Еканубы» — «лучшего в мире корма для собак с тридцатипроцентным содержанием протеинов». Более четырехсот крупных фирм-производителей в США и сотни мелких компаний выпускают Бог знает сколько сортов и разновидностей корма для собак. При всем моем уважении к Фейс Барлоу я не поручусь, что «Екануба» лучше АНФ или пары других первоклассных кормов, но что он лучше всех остальных — в этом я уверена. Фейс считает, что он особенно полезен для шерсти. Я довольно дорого заплатила за этот корм и не стала бы выбрасывать двадцать фунтов просто так. Кто мог зайти ко мне на кухню с тех пор, как я привела Кими? Был ли тут без меня кто-нибудь незнакомый? Мастер, который чинил плиту. Так, кто еще? Я не могла припомнить. Пока Рауди и Кими рычали друг на друга, я вынесла распечатанный пакет в мусорный бак с плотно закрывающейся крышкой. Я удостоверилась в том, что крышка действительно плотно закрывается. Я вовсе не желала погубить чью-нибудь собаку, спасая своих.
Затем я надела на собак ошейники-парфорсы, взяла их на поводки, пошла с ними в магазин Сейджа, что на углу Конкорд и Харон, и купила небольшой пакетик корма «Пурина». По дороге домой у собак чуть не вышло драки из-за огрызка яблока на тротуаре, но, слава Богу, обошлось без кровопролития, и мне удалось оттащить обоих от злосчастного огрызка. Конечно, я понимала, что никто не стал бы специально начинять
