Сегодняшний день был на редкость длинный, тяжелый и со всех сторон неудачный. Жара. Двадцать восемь градусов в тени и безветрие — прямо невыносимая духотища. Потом стрельба эта, крики, сирены, кровь, трупы, милиция.
Менты сначала в кассе всех допрашивали, потом в отделении часа три мурыжили. Какой-то майор- зануда ни с того ни с сего почему-то сразу к ней прицепился: «… вспомните, еще раз подумайте, распишитесь… Спасибо, мы вас еще вызовем…». Визитку свою дал, идиот плешивый! Любой дуре ясно — клеился. У самого, наверное, внуков семеро, а все туда же… На молоденьких тянет.
«Приду домой и сразу — в душ, — Надя почти физически почувствовала, как прохладные струи воды омывают тело. — Продукты — в холодильник. На ужин еще пицца осталась, в холодильнике несколько банок „джин-тоника“ есть, колбаса, яйца. Кажется, кусочек сыру был. Да и в сумке — на три дня хватит. Готовить ничего не буду — в такую жарищу еще у плиты торчать?! Вечером кофе сварю…»
Она вошла в лифт, стараясь неглубоко дышать носом, чтобы отвратительная сортирная вонь, насквозь пропитавшая кабину, как можно меньше попадала в легкие. Закрыла дверь и уже хотела нажать кнопку своего седьмого этажа, как вдруг внешняя дверь лифта опять отворилась и…
Надя сразу узнала ее — эту стерву в темных очках. Сейчас она была без очков. Стройная. Фигура неплохая, но худущая… Волосы — точно, крашеные, но не парик. По лицу — года тридцать два, тридцать три, не меньше. Морщинки вокруг глаз. Это она марки сегодня меняла. Но зачем она здесь?! Что ей надо? Как она сюда попала?
Какое страшное, неживое лицо. Почему у нее такие немигающие глаза? Да у нее же стеклянные глаза…
Надя хотела кричать, но не смогла — горло сдавил спазм. Все тело ее словно сковал паралич страха. Она смотрела, не в силах отвести взгляд от страшных немигающих глаз блондинки. Вошедшая вдавила ей под ребро что-то твердое… Господи, что это? Пистолет… Больно же…
— Поехали, мразь. Нажми кнопку и не вздумай орать. Пристрелю, — каким-то хрипловатым, страшным голосом сказала блондинка. — Ну! Жми кнопку…
Надя с трудом подняла внезапно онемевшую руку и нажала кнопку с цифрой семь. Лифт неспеша пошел вверх. Руку с пистолетом блондинка держала в полиэтиленовом пакете, и Надю это почему-то пугало больше всего.
— Не дергайся и веди себя спокойно. Зайдем к тебе, поговорим. Будешь хорошо себя вести — ничего с тобой не случится, поживешь еще.
Глава четвертая
Посидел я на кухоньке, попил чайку, подумал и решил окончательно и бесповоротно — надо смотреть. Да заодно уж невредно и перекатать эту кассетку по полной программе, в трех экземплярах. Подстраховаться. Черт его знает: зацепят меня, не зацепят неведомые козлы, но лучше иметь, чем не иметь. Вернее будет.
Ах, какой я умненький-благоразумненький! Патроны ружейные пересчитал, семью спрятал, теперь вот кассету эту паршивую посмотрю и перепишу. Прямо спецагент какой-то. Тоска-а-а…
Но сначала надо было связаться с Ритой. Пришлось одеть курточку и топать до станции метро к ближайшему автомату.
Ночь была теплой и, несмотря на стада рыкающих бензиновых чудищ, пахла чем-то летним и приятным. Эх, белые ночи, белые ночи! Самое славное время года в Питере. Жить бы себе поживать…
Разгребая ногами залежи тополиного пуха, я добрел до станции подземки, сунул в щель карточку телефона-автомата, набрал номер — занято. Подождал. Еще раз набрал — пи-пи-пи… Опять занято. С третьего раза телефон наконец сработал.
— Рита, привет, это — Виктор. Извини, что поздно… — она, молодец, сразу, наверное, по психоватому тембру моего голоса что-то почуяла.
— Что-нибудь случилось?
— Рита, надо встретиться. Завтра или послезавтра. Придумай как-нибудь половчее.
— Да что стряслось-то? Странный ты какой-то, Зайцев. Я завтра целый день дома буду, подъезжай. Что-нибудь срочное?
— Запросто Ритуля, подъеду и все объясню. Ничего срочного, просто надо поговорить с глазу на глаз по поводу одного пустяка. Не волнуйся и спи спокойно. Ну, а если завтра не успею, тогда — послезавтра. А если вообще не подъеду — ты в следующую субботу сама мне позвони. Но в любом случае, пока не встретимся, на работу в прокат не выходи. И ко мне домой тоже.
— Что нибудь с бандитами?..
— Да нет, другие дела. При встрече расскажу. Ну, пока.
Я повесил трубку и неспеша двинул домой.
Так, еще одно дело сделано — Риту слегка отвел. Ее адрес только я знаю, а без меня, ее никогда не вычислят.
По улице неторопливо проехал милицейский «уазик» с синей мигалкой, но без сирены. Несут ребята опасную и трудную службу. Нас, мирных обывателей, защищают… от кое-кого, порой… Кто жить кое с кем не хочет.
Да, проблема. Вот кто меня, по идее, спасать и охранять должен — родная милиция? Как бы для того и налоги дерут с нас.
Есть у меня знакомый мент, майор Коля. Начальник Уголовного розыска нашего родного отделения. Не то, чтобы приятель, но… Мужичок крутой и, в общем-то, порядочный, насколько я знаю. Вот, предположим, я к нему со своими мелкими неприятностями заявлюсь, кассетку эту покажу злополучную, разобъясню ему все. Может очень даже интересно получиться, захватывающе…
Бандюган, которому я ежемесячно отстегиваю небольшую сумму — это называется «крыша», — на полном серьезе предлагал решить любую проблему, если «менты начнут возбухать не по делу». И «-решить проблему» — это не то, чтобы со стрельбой, гранатами и пулеметами. Просто им позвонят и скажут, и они сделают «как надо». Это он мне сам так объяснил.
Из этого логически вытекает, что если я обращусь к правильному майору Коле со своей ничтожной проблемой, он обязательно доложит наверх, по инстанции, и… звон пойдет со скоростью звука. И быстро дойдет — куда надо. Не мне, конечно. А потом…
А потом, скорее всего, я или под машину попаду, или в ванной неудачно поскользнусь, или еще что- нибудь этакое со мной приключится, что навсегда лишит меня возможности издавать какие-нибудь звуки, читать-писать и даже курить «Беломор». И будет в моем доме играть музыка, но я ее не услышу.
Сам-то Николай — мужик нормальный. Но, к сожалению, он — в системе, и всего лишь майор. Так что и его, надо полагать, враз заткнут, если надумает копать в неположенном месте…
Надо же, какие иногда глупости в голову лезут! Точно совсем плохой голова стал. В милицию жаловаться надумал. Еще в ООН жалобу напиши, психический!
И посоветоваться-то не с кем!
Вот кто бы мне сейчас точно помог, так это Гена Логинов. «Полковник наш рожден был хватом…» — это про него. Надежный мужик. Плохо только, что военный. Хотя, если честно, армия и флот, пожалуй, единственные конторы в этой говняной стране, к которым я почему-то еще испытываю некоторое доверие. Даже и не знаю — с чего бы это? Всегда и везде армия — самая реакционная часть общества, а вот поди же ты — вбили в голову. Да и где он сейчас, полковник Логинов? Скорей всего — у горских сепаратистов демократию и законный порядок восстанавливает.
Был у меня где-то записан телефончик Юры Зальцмана, надо будет пошукать. Корешили они с Геной крепко. Может, как-нибудь через Юру свяжемся?
Ну и хорошо, и славненько, вот уже и первая позитивная мыслишка появилась. А там и еще что- нибудь придумается. Все нормалек, Витюша! Выкрутимся. Главное — шевелиться. Попрыгаем еще, порезвимся.
А вообще-то, страшновато, не по себе как-то. Ну, не герой я и не киношный супермен. Зайцев я. И
