1
До конца рабочего дня оставалось четверть часа.
Павел, хмурый и расстроенный, стоял за спиной отца и следил за его рукой. Владимир Владимирович не спеша наносил на доску показателей данные вывозки древесины за день по звеньям.
— Да-а, — шумно вздохнул Павел и встретился взглядом с техноруком. — Работал лесоучасток не хуже, чем всегда, Сергей Тихонович, вы сами видели, — как бы оправдываясь, сказал он, — а график не выполнили… Девяносто девять процентов…
— Знаешь, Владимирыч, давай на полчаса позже гудок дадим, как-никак, а трактористы успеют еще по рейсу сделать…
— Этого нельзя!
— Как же быть, Павлуша? — заговорил отец. — Третий день не выполняем график, вечером директор гром и молнии метать будет.
— Я законы нарушать не стану!
Пропел гудок.
Подошли лесорубы, столпились у доски показателей.
— Павел Владимирович, когда же это кончится? — взволнованно заговорил Верхутин. — Звено дневное задание не выполнило, а на пасеке на три-четыре прицепа разделанного леса осталось…
— Ау нас, что ли, лучше?
— Леса — завал, а трактористы не успевают вывозить!
Павел поморщился. Вспомнил, как Заневский хвастался перед секретарем райкома: «Знамя возьму, слово даю!» Повернулся к техноруку.
— А когда прибудут трактора, не слыхали?
— Трелевочные?.. Не ждите!
Павел вопросительно посмотрел на Седобородова.
— Михаил Лександрыч отказался от них, — пояснил технорук. — При мне с главным инженером треста по телефону говорил. «Не надо, — говорит, — нам трелевочные трактора, «Сталинцами» управляемся вывозить, даже в резерве есть». Тот ему что-то долго говорил, убеждал, должно, а Михаил Лександрыч в ответ: у нас, мол, трелевать пока некуда, лесосклад рядом. Посылайте их в другое место.
— А про план разговаривал?
— С главным — нет. А мне сказывал, дескать, раз трактора не дадут, то и план не повысят, а вышло…
— Шляпа! — возмутился Павел и зашагал к конторке, где стоял его мотоцикл.
«А знает ли об этом замполит?..» — подумал он, завел мотоцикл и направился к Столетникову.
Александра дома не было. Мать сказала, что недавно ушел в контору. Павел — туда. В кабинете замполита увидел Бакрадзе, Седобородова. Говорил Столетников:
— За то, что директор отказался от тракторов, спросим с него на совещании. Но скажите, чем бы они нам помогли?
Все молчали. Потом Седобородов буркнул:
— Надо добиваться, чтобы сняли с нас эти пятнадцать процентов…
— Глупости! — оборвал его Бакрадзе. — С наличной техникой мы можем перекрыть план. Вот, пожалуйста…
— Подождите, — остановил его Столетников, видя, что экономист собирается приводить цифры из своей записной книжки. — Павел Владимирович, вы, как инженер, что думаете?
Павел развел руками.
— Трелевочные трактора — новинка…
— Трелевать разделанный лес не выгодно, — вмешался Седобородов, — пачка будет меньше, чем берет прицеп. Значит, надо трелевать в хлыстах и разделывать на складе. А есть ли резон?
— Далеко, и пользы мало, — задумчиво проговорил Павел.
— Вот-вот, — обрадовался технорук, — и я о том же!
2
Раздольный, бросив взгляд на часы, поспешил домой.
Проходя мимо кабинета замполита, замедлил шаг у неплотно прикрытых дверей, огляделся. В коридоре никого не было. Прислушался к разговору. Заглянул в замочную скважину.
«Ишь, как на директора ополчились, — подумал он, слушая разговор, и вдруг мысль: — Надо рассказать Михаилу Александровичу!»
Ухмыльнулся и, довольный решением, направился к директору. Кабинет Заневского был закрыт. Выйдя из конторы, Раздольный остановился у крыльца.
«До вечера обождать, что ли?» — и зашагал по улице.
Минуя директорский особняк, увидел во дворе Заневского и обрадовался.
— Здравствуйте, Михаил Александрович! Не виделись сегодня! — льстивая улыбка скользнула по губам Раздольного; он подошел к забору. — Это ваш кобелек? Красавец!
— За любой дичью идет, — просиял Заневский, — от птицы и до зверя. Чистокровная лайка, одним словом… Рекс! — окликнул он собаку и забросил чучело косача в огород. — Зю!
Лайка сорвалась с места, в красивом прыжке перемахнула забор, нашла среди картофельной ботвы чучело, принесла хозяину.
— Умница! — похвалил Раздольный.
Заневский добродушно усмехнулся, ласково потрепал собаку. Потом поднял взгляд на Раздольного.
— Как с горбылем, — спросил он, — весь отгрузили?
— Весь… Впрочем, один штабель остался. Леснов не разрешил трогать, да и вагонов не хватило…
— Почему не разрешил? — нахмурился Заневский.
— Слыхал я, как он с замполитом и экономистом про лесозавод разговаривал, строить здесь, что ли, хотят, — с готовностью начал Раздольный.
— Ты что мелешь, какой лесозавод? — прервал Заневский.
— Точно, Михаил Александрович, своими ушами слыхал! И уже на клепкорезном станке из горбыля пилили штакетник и тарную дощечку для чего-то…
— Та-ак, — стискивая челюсть, процедил Заневский. — А еще что?
Раздольный замялся, сделал вид, что не решается говорить:
— Ну-ну, — подбодрил Заневский.
Раздольный воровато оглянулся и, понизив тон, приукрашивая, передал разговор, слышанный у приемочного пункта.
— Так Леснов и сказал, что Заневский — шляпа?
— Так и сказал. И еще сплюнул. А народ, понятно, шум поднял, крики там разные пошли… А еще сейчас замполит на вас секретарю райкома жаловался. Говорит, директор, мол, самовольно отказался от трелевочных тракторов.
— А секретарь что?
— Не знаю, Они же по телефону… А Бакрадзе говорит: «Надо в трест звонить и требовать трактора». А Седобородов, что не нужны они…
— А еще что замполит секретарю райкома говорил?
— Они уже кончали разговаривать, когда я подошел…
Заневский прикусил губу, задумался.
«Что же это получается? Какой-то сопляк обзывает директора, делает, что хочет, а замполит потакает ему и еще сплетничает секретарю райкома! Как же работать?.. А так, — сказал он себе, — надо раз
