ПРЕДИСЛОВИЕ
«Дитте — дитя человеческое» — одно из наиболее известных и значительных произведений датского писателя Мартина Андерсена-Нексе. Он работал над ним с 1917 по 1921 год; до выхода в свет отдельной книгой роман публиковался частями в датской рабочей печати и уже тогда имел огромный успех. В Германии, где произведения М. Андерсена-Нексе всегда пользовались большой популярностью, газеты печатали «Дитте — дитя человеческое» в те же годы, что и в Дании. Роман был переведен на многие языки мира. На русском он вышел впервые в 1923 году и с тех пор неоднократно переиздавался.
В обширном литературном наследии М. Андерсена-Нексе роман «Дитте — дитя человеческое» занимает видное место. Он полон великого сострадания к угнетенным и великой веры в их будущее.
Все лучшие качества Нексе-романиста: широкая эпичность повествования, глубина проникновения в действительность, поэтичность образов и народность языка, страстная сила его любви и ненависти — ярко проявились в этом романе, выдающемся творении крупнейшего датского писателя-реалиста.
«Дитте — дитя человеческое» — это книга о трагической судьбе трудящейся женщины в буржуазном обществе. Для литературы Запада это была подлинно новаторская книга как по характеру героини, так и по тем выводам, к которым автор подводит своих читателей. Она не похожа на модную буржуазно- либеральную литературу по «женскому вопросу» начала XX века, не выходившую в своих требованиях эмансипации женщин за пределы вопросов морали и сферы семейной жизни. В простой батрачке, женщине с «грубыми, шершавыми руками», Нексе увидел воплощение лучших свойств человеческой души. Под пером Нексе трагедия жизни Дитте превращается в обвинение буржуазному строю, и борьба за раскрепощение женщины становится частью общей борьбы за освобождение трудящихся.
Действие книги происходит в точно указанное время — последние десятилетия XIX века, но история ее героини закапчивается образным в безгранично широким сравнением человечества со звездным небом. Каждый человек из миллиардов прошедших по земле людей — единственное, неповторимое чудо. Каждая человеческая жизнь — это «словно новая вспыхнувшая звезда, несущая в мир, может быть, свет необычайной, невиданной еще красоты». Так говорится в начале книги, в главе «Человек родился». «Каждую секунду приветствует землю новое существо, которое, быть может, наделено гениальностью и будет сеять вокруг доброе, прекрасное… И люди радуются каждой новой загорающейся жизни человеческой!» Кончается же книга главой «Человек умер»: со смертью человека словно гаснет звезда, «погасает светоч, который уже никогда не зажжется вновь…».
Эти отступления, в которых содержится ключ к пониманию воинствующего гуманистического пафоса романа, создают контрастный фон для трагической истории героини книги. Ее рождению — рождению незаконной дочери батрачки — никто не радовался. Короткая жизнь ее с малых лет проходила в беспросветном труде ради куска хлеба, в беспрестанной заботе о родных в близких, и с годами на ее плечи ложится все больший и больший груз, «словно она несла огромную тяжесть в гору». Детство ее было безрадостным, юность не дала ей счастье, зрелость принесла лишь новые страдания. Смерть является к ней в двадцать пять лет как отдых, как облегчение. «Она отстрадалась», — сказал Нексе о своей героине.
Кто же виноват в том, что Дитте, которая могла бы осветить мир «светом необычайной, невиданной еще красоты», погибла так бессмысленно, так напрасно? Книга дает ответ на этот вопрос с ясностью, присущей всем выдающимся образцам реалистического искусства Запада: виновато капиталистическое общество, буржуазные, частнособственнические отношения.
Дитте принадлежала к самым бедным из бедняков, у нее в полном смысле слова было только одно достояние — ее «золотое сердце». Еще старуха бабушка, сидя за прялкой, пела маленькой Дитте о сказочном принце, который увезет девочку в волшебную страну. Этот фольклорный мотив проходит через всю книгу. Но сказочный принц не явился, а «золотое сердце» Дитте «не в цене», оно не помогает, а мешает в ее трудной судьбе. «Только бы тебе прожить с ним благополучно! — говорят люди. — Думай немножко и о себе самой. Это необходимо здесь, на земле, где большинство думает только о себе». Но Дитте не могла пройти мимо нуждающегося, чтобы не помочь ему, накормить, одеть, утешить. О себе Дитте не заботилась, она думала только о других. К удивлению окружающих, она не понимала, как можно «выбиться в люди» за счет своих ближних или путем сделки с совестью. Вся ее жизнь была цепью незаметных подвигов ради других, за которые она не ждала и чаще всего не получала благодарности; в чувствах и мыслях ее никогда не было ни себялюбия, ни эгоизма. Такая широта натуры действительно «не в цене» в буржуазном обществе. В нем не могли раскрыться неисчерпаемые богатства души Дитте. И это общество обрекло ее на гибель.
Судьба Дитте образует стержень повествования. Книга начинается ее «родословной» и кончается ее смертью. Но образ Дитте не вырос бы в образ такой обобщающей силы, если бы Нексе по вписал ее судьбу в широкую картину социальной жизни Дании конца XIX века.
Множество фигур проходит перед нами в романе: хуторяне, постоянно борющиеся с угрозой разорения, безземельные крестьяне — хусмены, вынужденные идти в батраки, поденщики, сельские пролетарии и полупролетарии, рыбаки, рабочие, полицейские, богатые горожане и многие другие представители датского общества тех лет. Действие романа происходит в годы быстрого развития капитализма в стране и первых шагов организованного рабочего движения. Дания переживает период мучительной и безжалостной ломки старых отношений и связей, повального обнищания и разорения. Капитализм неумолимо прокладывал себе путь; в Дании, как и в других странах, — это путь, отмеченный преступлениями и гибелью, страданиями и нищетой.
Дания сложилась по преимуществу как страна мелкого капитализма в сельском хозяйстве, страна «хуторов». Миф о процветании мелких сельских хозяев в Дании — один из самых излюбленных мифов идеологов капитализма. В романе Нексе жизнь датской деревни в годы развития капитализма предстает в ее подлинном неприглядном виде. Какую бы сторону жизни Дании ни приоткрыл перед нами писатель, повсюду мы видим нищету, которую песет трудящимся капиталистическое развитие страны. Когда Дитте и ее отчим Ларc Петер в поисках места, где бы им не грозил голод, приходят в рабочий поселок, жизнь их оказывается не легче, а, может быть, даже тяжелее, чем жизнь бедняков крестьян. Картины Копенгагена, куда попадает Дитте, поражают контрастом между роскошной жизнью богатых кварталов и крайней нищетой пролетарского населения. Капиталистическая конкуренция обогащает немногих, обрекая на лишения большинство. Но и тот, кому удается накопить денег и достигнуть власти, постоянно живет под угрозой разорения, потому что и в городе и в деревне на каждого хищника находится хищник еще более сильный, словно «один черт садится на шею другому, один другого перегнать норовит». Зловещая фигура урода трактирщика по прозвищу Людоед, который разорял рыбаков, а потом разорился сам в покончил с собой, недаром занимает такое большое место в романе.
Фольклорный мотив, понятие о золоте как нечистой силе, дьявольском наваждении, так же как и мотив «золотого сердца», проходит через всю книгу. Все преступное и бесчеловечное связано с погоней за богатством, с вторжением в человеческую жизнь собственнических инстинктов. Под влиянием страсти к наживе люди утрачивают лучшие человеческие качества, и эту гибель души можно проследить на судьбах различных персонажей: матери Дитте — Сэрине, подруги ее — Сине, копенгагенских богатых дам. Поднимаясь по социальной лестнице буржуазного общества, человек все ниже и ниже падает морально. «Люди безжалостны, когда хотят выбиться», — говорит Ларc Петер, приемный отец Дитте. Богатеют такие, как его брат Йоханнес, «гладкий, чистый снаружи и холодный, бессердечный внутри». А тот, у кого честное «золотое сердце», как у Дитте и немногих ее друзей, те растрачивают свои силы в тяжелой борьбе за существование, надрываются, гибнут, не изведав счастья.
С развитием действия романа характер повествования меняется; по мере того как Дитте растет и взрослеет, Нексе постепенно переходит от описания жизни одной крестьянской семьи ко все более широким картинам. В начале книги много фольклорных, народно-сказочных мотивов, подчеркивающих
