рассматривалось как длительное, а потому требовавшее имматрикуляции, и, следовательно, играло центральную роль в подготовке молодых российских ученых.
По данным таблицы 1 около 60[513] будущих профессоров и преподавателей русских высших учебных заведений побывали до 1849 г. студентами Берлинского университета. Среди представителей различных специальностей больше всего здесь училось юристов — 23 человека, которые после возвращения в Россию заняли кафедры в Московском, Петербургском, Харьковском, Казанском, Киевском и Дерптском университетах. В связи с этим можно указать на уникальное явление, которое, по-видимому, больше не повторялось в отечественной университетской истории: юридические науки во всех университетах Российской империи в 1830—1840-е гг. преподавались представителями одной и той же научной школы, которая имела свои истоки в Берлинском университете. Кроме того, в Берлине обучались 10 будущих профессоров для медицинских факультетов университетов и медико-хирургических академий и еще 27 представителей философского факультета, охватывавшего историко-филологические и физико-математические науки: историки, филологи-классики, экономисты, химики, физики, математики, зоологи, ботаники, геологи, агрономы. А ведь еще несколько десятков молодых русских ученых могли посещать Берлин в ходе образовательной поездки по Европе и слушали лекции, не записываясь в студент[514].
Каким же образом в Берлине было собрано такое большое количество молодежи, из которой сформировалась русская профессура 1830—1840-х гг.? Для подавляющего большинства путешествие в Германию стало возможным благодаря командировке, инициированной государством и оплачиваемой из средств Министерства народного просвещения. Согласно данным официальных отчетов, по линии этого ведомства на учебу в немецкие университеты с 1829 по 1847 г. было командировано 92 человека[515] (еще раз отметим при этом, что не все из них становились студентами и записывались в матрикулы). Обозревая состав командируемых, можно разделить их на ряд больших групп, которые показывают нам, что в рассматриваемую эпоху действовали несколько различных устойчивых механизмов для отправки кадров будущей профессуры за границу.
Первая волна интенсивных командировок падает на период с 1829 по 1834 г. Осуществиться они смогли благодаря двум разным, но пересекавшимся между собой правительственным программам. Одна была инициирована II Отделением Собственной Е. И. В. канцелярии (основанным в 1826 г. и предназначенным для работ по кодификации законов) и предусматривала широкую подготовку будущих юристов, начинавшуюся при Петербургском университете и продолжавшуюся за границей. Вторая программа принадлежала собственно Министерству народного просвещения, которое открыло в Дерпте специальный Профессорский институт, решавший проблему формирования новых отечественных кадров для высшей школы.
Первыми в Берлин в 1829 г. отправились молодые юристы. 24 января 1828 г. по инициативе М. М. Сперанского было принято решение о наборе шести лучших студентов из духовных академий Москвы и Петербурга для приготовления их при Петербургском университете в «кандидаты Правоведения, кои бы могли со временем заступить места Профессоров»[516]. Выбирая студентов среди учащихся духовных школ, а не университетов, Сперанский, прежде всего рассчитывал на хорошее знание латыни, к тому же, очевидно, вспоминал собственный опыт обучения в семинарии, который мог представляться ему ближе удовлетворяющим поставленным целям, нежели слабый уровень обучения на нравственно-политических факультетах российских университетов конца 1820-х гг., которые по единодушному мнению не способны были готовить профессиональных юристов и нуждались в реформе. Программа для обучения правоведов была составлена самим Сперанским и включала занятия по римскому праву, российскому гражданскому законоведению, политической экономии и финансам, наряду с фундаментальной подготовкой по древним и новым языкам. Интересно, что среди педагогов, читавших лекции будущим законоведам, были два выпускника «гёттингенской школы», А. П. Куницын и М. Г. Плисов, которые в это время служили во II Отделении Собственной Е. И. В. канцелярии, поскольку лишились профессуры в Петербургском университете в период его памятного разгрома в начале 1820-х гг. Общее наблюдение за обучением осуществлял начальник II Отделения, также бывший профессор Петербургского университета М. А. Балугьянский. Под его руководством студенты привлекались и к практическим работам во II Отделении по разбору и упорядочиванию отдельных статей российского права в ходе подготовки фундаментального «Свода законов Российской империи» (опубликованного в 1832 г.).
После года занятий в Петербурге Сперанскому удалось добиться выполнения следующего шага программы — командировки студентов за границу, которая осуществлялась по ведомству народного просвещения, поскольку (согласно еще первоначальному указу) юноши должны были готовиться к преподаванию юридических наук в российских университетах. 8 сентября 1829 г. Сперанский писал министру народного просвещения К. А. Ливену: «Государю императору было благоугодно, чтобы студенты Правоведения, состоящие в ведомстве II Отделения Собственной Е. И. В. канцелярии и обучающиеся некоторым предметам в здешнем Университете, отправлены были для окончательного их образования в университет Берлинский[517]. Итак, выбор Берлина, очевидно предложенный императору Сперанским, был безусловно поддержан Николаем I и, заметим, совпадал с той памятной резолюцией, которую император начертал при обсуждении записки Г. Ф. Паррота в 1827 г.
11 сентября 1829 г. по указу Николая I из Петербурга в Берлинский университет выехали пятеро студентов, ранее прикрепленных к II Отделению Собственной Е. И. В. канцелярии: К. А. Неволин, А. А. Благовещенский, С. О. Богородский, В. П. Знаменский, С. Н. Орнатский и А. Пешехонов. К ним был причислен также один из лифляндских студентов Дерптского университета Петерсон, главной задачей которого было помогать студентам осваиваться с учебой и общением на немецком языке[518]. Уже 14 октября н. ст. (2 октября ст. ст.) 1829 г. посланные студенты записались в матрикулы Берлинского университета, т. е. дорога не заняла у них более трех недель. Характерно, что при имматрикуляции они вначале хотели упомянуть в качестве места своей прежней учебы Петербургский университет, но затем, видимо после какого-то обсуждения, передумали, решив, что не могут считаться в полной мере его студентами[519]. Общий надзор за студентами в Берлине осуществлял российский посланник, а собственно в университете их курировал 26-летний экстраординарный профессор Август Фридрих Рудорф, который вел с ними ежедневные приватные занятия. Впоследствии научное руководство учебой студентов на юридическом факультете перешло к профессору Фридриху фон Савиньи.
Отправляя первую партию своих учеников за границу, Сперанский незамедлительно поставил вопрос о продолжении программы и новом наборе в нее студентов из Петербургской и Московской духовных академий. Желая полностью повторить предыдущий опыт, он хотел набрать по три студента из каждой академии и одного — из Дерптского университета, чтобы помочь остальным освоить немецкий язык[520]. Сформированная таким образом группа включила братьев С. И. и Я. И. Баршевых, Н. И. Крылова, И. В. Платонова (Холмогорова), А. А. Федотова-Чеховского и А. В. Куницына, к которым был добавлен студент из российских немцев (учившийся, правда, не в Дерптском, а в Петербургском университете) А. И. Кранихфельд. А спустя еще два года, 4 октября 1831 г. новые „питомцы Сперанского“ также отправились из Петербургского в Берлинский университет, куда, согласно матрикулам, поступили 19 ноября н. ст. (7 ноября ст. ст.).
Первая партия молодых юристов, хотя и в неполном составе (как явствует из матрикул, в Берлине в конце 1830 г. скончался Пешехонов) вернулась домой в сентябре 1832 г. В Берлинском университете они провели три учебных года, в ходе которых русским студентам удалось даже прослушать последний из университетских курсов, прочитанных Гегелем. Столько же длилась командировка и для второй группы студентов, которые прибыли обратно в Россию в июне 1834 г. По возвращении юристы сразу же привлекались к кодификационной деятельности II Отделения. Кроме того, перед ними была поставлена задача подготовки диссертаций на ученую степень доктора, поскольку именно наличие такой степени, согласно проекту нового университетского Устава (официально утвержденного 26 июля 1835 г.), служило необходимым условием получения должности профессора в российском университете. Чтобы облегчить выпускникам Берлинского университета путь к профессуре, М. А. Балугьянский выхлопотал в 1833 г- разрешение на присвоение им, после сдачи необходимых экзаменов, степени доктора сразу, минуя низшие степени кандидата и магистра. В качестве обоснования Балугьянский упоминал о весьма лестных отзывах профессоров Берлинского университета о поведении, прилежании и успехах в науках
