происходит именно тогда, когда в воздухе дует достаточно сильный ветер перемен. Такое было и в Средние века, и позже. Об этом, кажется, писал еще Чижевский. И хотя запрятанную на какой-то из родительских полок книгу основателя космической биологии и гелиобиологии «Земное эхо солнечных бурь» Николай не перечитывал уже лет десять, – да, это было похоже. Массовое ожидание чего-то нехорошего, проявляющееся в наши дни в добровольных походах по психологам и даже психиатрам… То есть то, до чего, по мнению его родителей, Николаю остался один шажок… Это может быть, в конце-то концов, просто невыраженной реакцией на физический фон. Даже не на вспышки на Солнце – просто на плохую экологию; одного этого уже может хватить. Правда ведь?
Николай вздохнул и посмотрел на свое блеклое изображение в покрытом серой пленкой тающего снега окне. Как бы он себя ни уговаривал, вполне может быть и наоборот. Этот же самый, упомянутый выше ветер перемен начинает дуть тогда, когда массы людей вдруг начинают вести себя как охваченное неясными томлениями стадо. Владимир Ленин, как бы его философию ни пытались сейчас перевернуть «новым боком», был во многом совершенно прав. Если бы даже все Средневековье по небу не летали то туда, то сюда кометы с огненными хвостами – все равно никуда не делись бы ни гуситские войны, ни крестовые походы, ни все остальное в этом роде. «Предпосылки» – великолепное, наверное, просто идеальное слово, которое так часто употреблял Владимир Ильич. То самое слово, которое так и просится на язык сейчас: что при очередной попытке что-то объяснить родителям, что при походе в Сеть за нецензурированными новостями… Да, терминология изменилась, и если не считать случайных оговорок не блиставшего ярким умом Буша-младшего, о «крестовых походах» и «отдайте нам свои земли и баб» в наши дни уже не говорят. А говорят сплошь о борьбе с терроризмом и за демократию. Но народ все-таки чувствует что-то нехорошее в интонациях и волнуется. Точно так же по-животному чувствует, как это бывало всегда. Наверняка очень немного людей рассчитывает в листочках в клеточку величину очередного сокращения подлетного времени американских мирных инициатив к Кремлю и небоскребу «Газпрома». Но многообещающие выступления в духе «Россия не имеет никакого права единолично узурпировать доставшиеся ей от природы столь огромные ресурсы» слышат многие – хотя бы и краем уха. И пусть 99 % немедленно об этом забывает, кое-какой осадок у некоторых наверняка остается. Причем, если подумать, скорее всего это случается именно у людей с чуть более значимым уровнем интеллекта и опыта, чем в среднем по средней полосе России. То есть именно того контингента, который, вдруг перестав испытывать удовольствие от зарплаты в две тысячи долларов в месяц и возможности отдыхать на любом европейском курорте по своему выбору, все же идет к психологу. С жалобами на то, что не понимает ничего в своей душе, но водку выбирать все же не хочет. А психолог объясняет благодарно слушающему его менеджеру средней руки или даже «синему воротничку» (зарабатывающему нынче, слава богу, получше почти всякого менеджера), что это кризис среднего возраста. И прописывает ему полноценный отдых на курорте, регулярную и разнообразную интимную жизнь и выключать сотовый телефон в 7 часов вечера. А то и принимать что-нибудь соответствующее из растущего арсенала «разрешенных к применению» препаратов подходящего профиля. Что с начала и до конца есть правильно и полезно. Вот только не всем помогает. Потому как словосочетание «режим Путина» становится все более и более нормальным в большинстве европейских языков.
Мысленно плюнув, Николай поглядел на часы. До того, чтобы выйти из дома и пойти на «очередное внеочередное» дежурство, ему оставалось еще минут сорок. За последнюю неделю он здорово устал, но деньги были нужны ему, как никогда, – а большого выбора в методах их зарабатывания он не имел. Хорошо какому-нибудь человеку, который вовремя догадался присосаться к «трубе». Повернул чуть сильнее вентиль, и вопрос о деньгах не просто перестал стоять: он упал и начал валяться. Один из таких умных сейчас снимал квартиру у невропатолога Рината – еще одного старого друга Николая по институту. Сам Ринат снимал комнату в коммуналке и изо всех сил копил деньги на машину. И при этом основным источником его дохода были не полторы ставки больничного ординатора на неврологии, а квадратные метры с видом на золотой шпиль Адмиралтейства. По его словам, 25-летний консультант «Газпрома» даже не стал уточнять сумму, которую должен платить за съем жилплощади такого класса: просто расписался под договором. Тоже, между прочим, симптомчик. Николай был весьма далек от того, чтобы полагать, что в экономике страны все меняется к лучшему, и обогащение владеющих недрами людей не радовало его совершенно. Потому что стиль их существования даже на фоне уже окончательно сформировавшегося среднего класса тоже сам по себе был предпосылкой ко много чему разному. Да, опять. Вот такое хорошее слово…
Телевизор пикнул и проморгался, когда большой палец окончательно погрустневшего доктора медицины Ляхина ткнул в украшенную стандартной пиктограммой кнопку. «Планета животных», один из лучших каналов, прорезавшихся за последние несколько лет в сетке вещания, всего-то два десятка лет назад состоявшего из «Первого», «Второго» и «Ленинградского». Теперь здесь были сплошные слоны, тигры и медузы: и если кто-то кого-то с рычанием ест, то исключительно от голода. Обрывки разодранной кожи могут лететь в разные стороны, земля вздыматься под ударами копыт мечущейся в почти безнадежной попытке выжить жертвы, но, во всяком случае, это не сопровождается рассуждениями уверенно работающего клыками и когтями крупного кошачьего о демократии и своих правах на чужое мясо. Живая природа – это было то, что одинаково всегда. Чем можно любоваться, каким бы ужасным ни казался на первый взгляд процесс, обеспечивающий ее круговорот. Более того, все эти хищные зверюги действительно были поразительно красивы – не зря их именами называли столько поколений боевой техники.
После двух десятков секунд рекламной заставки с сосущим бутылочку с молоком умилительным тигренком экран разродился панорамой желтовато-зеленой степи. Парящий в почти белом небе орел, торопливо бегущий куда-то по своим делам суслик – сплошное спокойствие и умиротворение. Потом чуть напряженный голос диктора начал комментировать сменившийся кадр, и уже положивший было палец на кнопку Николай поперхнулся и застыл. Контраст после мирно пасущихся овечек был разительным. Человека с менее натренированными нервами должно было пробрать до костей…
Посмотрев программу минут пять, Николай обалдел окончательно и сел уже прямо. Переводчик явно чувствовал себя не слишком комфортно, и сквозь длинноватые паузы без большого напряжения можно было «пробить» соответствующие куски оригинального текста на английском. «Россия», «Россия», «Россия». «Продолжающая игнорировать требования международных организаций», «Последняя страна в мире, практикующая это варварское…» Съемки действительно были жуткие: шкуры с ягнят срывали заживо, и те даже не блеяли – стонали. Черно-белая картинка прыгала и поворачивалась в разные стороны, то наплывая на склонившуюся над бьющейся овцой фигуру с длинным ножом в руке, то милосердно давая зрителю перевести дух. «Россия», «русские», «варварские», «возмутительные»… Слова вбивались в слушателя, как гвозди. Мелкий латинский шрифт, бегущий по низу картинки, не добавлял к этому почти ничего. Более того, требовалось довольно значительное усилие, чтобы на него переключиться и вообще понять, что значат эти строчки. «
«Я маньяк, – сказал Николай сам себе, вырубив громко чмокнувший телевизор и изо всех сил стараясь привести выражение лица в норму. – Потому что так не бывает». Знаете, то, что герой включает телевизор, а там совершенно случайно передают важную для него новость, – это стандартный, давно всем надоевший киноштамп. В жизни так не бывает никогда. В жизни, если тебе нужно узнать прогноз погоды, то приходится пять минут щелкать по всем каналам, продираясь сквозь оптимистичную рекламу пива, подгузников и трейлеры очередного шедевра отечественного режиссерского гения. А тут… Николай подергал сначала левой щекой, потом правой. «Послевкусие» от не досмотренного до конца документального фильма было потрясающее. Во рту было кисло, солоно и пахло металлом – как бывает, когда сам себя как следует укусишь за внутреннюю часть щеки. Тупо глядя в стену, Николай вдруг как-то четко осознал, что его «обдало», как это бывало пока всего несколько раз в жизни. Это было знание – окончательное и бесповоротное, не допускающее никаких рассуждений. Пусть до этого момента можно было старательно убеждать себя: все не так плохо. Мол, просто он переработался, и угнездившаяся в голове доминанта не дает ему покоя, отфильтровывая все не подходящее под уже сформировавшийся в
