Представители духовной элиты часто занимали крупные государственные посты. Все крупные историки XVIII века были чиновниками на службе у правительства. Приверженность духовной элиты власти имела и негативную сторону, препятствуя ее влиянию на общество. По мнению В. Ключевского, прожектеры петровской эпохи не оказали заметного влияния на общественное самосознание. В этой связи эпоха Петра I была, как заметил Д. Лихачев, «самой нелитературной эпохой за все время существования русской литературы».
Нелегким оказался самостоятельный путь духовной элиты. Она не могла оставаться «мальчиком на побегушках» у власти, исполнителем ее утилитарных требований. Освободившись в результате падения крайнего авторитаризма от узкого утилитаризма, от нравственной зависимости от медиатора, она тем самым становилась наследницей идущей от Аввакума традиции нравственной независимости от власти. Это расширило возможность либерального разномыслия. Либерализм в России опирался на два источника: во–первых, на отдаленные возможности перерастания утилитаризма в либерализм, чему способствовало развитие городов, разнообразия форм деятельности; во– вторых, на внутреннее движение высшей культуры, стимулируемое ростом внутреннего напряжения в стране, остротой раскола, возможностью постоянного использования культурного материала других стран и народов. Отдаленные истоки возникновения либерализма в стране можно видеть в линии, идущей от духовного вождя «заволжских старцев» («нестяжателей») Нила Сорского (ок. 1433–1508), который, в противовес господствующим взглядам на обрядовую сторону религии как на основную, проповедовал внутреннее совершенствование человека. Он требовал личного переживания веры, сосредоточения человека на своем внутреннем мире. Учение его вело происхождение от византийских исихастов (XIV век), выдвигавших идею примата внутреннего созерцания, от отцов восточной церкви, от библейских пророков, ставящих выше всего Правду в человеческом сердце. Видения пророков, по словам А. Тойнби, всплывали из подсознательной глубины человеческой души.
Российский либерализм постоянно получал стимулы от высших достижений западной культуры, от западного либерализма. Важным звеном развития либерализма стало масонство, появившееся еще при Елизавете. Оно было нравственным движением дворянской молодежи. Масоны обращались к разуму и сердцу человека в поисках источника «истинной нравственности», нравственных оснований жизни в кризисной ситуации. Масонство стремилось преодолеть крайне болезненную для страны локальность, замкнутость мировосприятия, выдвигая идею всемирного братства. Цель его — «собрать добродетель со всех земных стран» без различий племенных, религиозных, сословных, поскольку у всех один отец. Видный масон И. Лопухин (1756–1816) составил катехизис, в котором было сказано: «Масонство видит во всех людях братьев, которым оно открывает свой храм, чтобы освободить их от предрассудков их родины и религиозных заблуждений их предков, побуждая людей к взаимной любви и помощи» [4].
Образованные круги вступили на путь либерализма, нравственного и социально–политического движения, осознавшего реальную необходимость и целесообразность для общества прогресса во всех его формах — нравственного, социального, экономического, политического и т. д. В тенденции русский либерализм выступал как деятельность элитарного самосознания, преодолевающего синкретизм и творящего нравственный идеал общества нового типа.
В либерализме инверсии противопоставляется диалог и, следовательно, заложено стремление преодолеть инверсионный тип социальных изменений в процессе поисков новых путей развития общества. Либерализм противопоставляет инверсионному типу изменений медиацию, анализ и синтез, постоянный поиск меры. Согласие достигается, таким образом, через диалог, движение к согласию посредством критики и к критике через согласие. Согласие же, основанное на вариантах древнего синкретического идеала, статичное по характеру своему, опирается на веру в его заданные нормы. Либеральный и синкретический идеалы несовместимы. Либерализм преодолевает локализм сознания, переходя к принципу всеобщей ответственности, ответственности каждого за целое, целого за каждого. Либерализм видит в расколе проблему, ему чужда вера в отвлеченную Правду традиций и заветов предков. В центре его — активная личность, синтез личного и общего в процессе развития. Идеал либерализма — активное стремление к общей пользе, которая совпадает с саморазвитием личности. Личность выдвигается на первый план как источник нового, как активное начало, как самоценность. Либерализм опирается на науку, на технику, тогда как синкретизм враждебен изменениям. Либеральный идеал носит динамический открытый характер и находится в непрерывном развитии. Он не имеет завершенной формы. Для понимания исторических путей либерализма в России крайне важно то обстоятельство, что он стал удобной формой интерпретации идеала всеобщего согласия как духовной, так и правящей элитами.
Екатерина II, которая, не в пример предшествующим правителям страны, была европейски просвещенным человеком, мечтала о переустройстве России на либеральных основах. У нее был достаточный запас наблюдений, опыта и знаний. Отсутствие национальной социальной науки вынуждало Екатерину обращаться к теориям западных просветителей, к сочинениям Монтескье, Беккариа, немецких публицистов и французских энциклопедистов. Но если для Запада эти сочинения были важнейшей ступенью самосознания, самосовершенствования общества, то в России они приобретали совершенно иной смысл, оценивались в иной модальности. Обращение к западной науке явилось прежде всего симптомом поисков выхода из социального и политического тупика, знаменовало собой порыв к реформаторству, а также говорило о содержании интересов духовной элиты, о ее критическом настрое. Но западные теории, выросшие на принципиально иной культур- ной почве, оказались практически беспомощными в условиях России. Они не были бесполезными для русского читателя, показывая ему, что общество должно быть предметом изучения, и тем самым приводя к мысли о необходимости реформ, о назревшей потребности в социальной теории и практическом ее воплощении. Они, наконец, познакомили русских с идеалами Запада, причем оказалось, что социальный идеал не обязательно заимствуется из прошлого, но может созидаться по мере прогресса знаний. Идеи эти для духовной и правящей элиты России имели скорее общеметодологическое значение: реальной программой в условиях России они стать не могли. В екатерининском «Наказе» Комиссии Уложения изложены основные идеи, касающиеся преобразования жизни страны на основе либерализма, достижения согласия между обществом и государством. Одновременно он свидетельствовал об абстрактности либеральных стремлений, оторванности их от реальных мотивов, которыми руководствовались социально значимые слои общества.
С правительственного одобрения развернулась широкая издательская деятельность, выросло количество издаваемых в стране журналов. Либерализм выступал и как независимая сила, и как правительственная политика.
Раскол правящей и духовной элит
При Екатерине II сложилась, казалось бы, исключительно благоприятная ситуация: единство правящей и духовной элиты, т. е. власти и разума, создавало основы для совместной деятельности, организационного созидания, для осуществления самых заветных замыслов. Тем не менее в расколотом обществе раскол между правящей и духовной элитами был неизбежен. Причина его лежала достаточно глубоко. Духовная элита шла к либерализму, тогда как правящая элита страшилась прежде всего накопления социокультурных противоречий, противоречий между массовым сознанием, наиболее влиятельными ценностями общества, с одной стороны, и государственностью, ее политикой, функциями, всей организацией власти — с другой. Это особенно ярко видно на примере Екатерины II, которая в силу своего образования и воспитания склонялась к либерализму. В стране не было третьего сословия. Питая интерес к этой проблеме, императрица пригласила к себе 28 купцов. «Однако их просьбы оказались самыми прагматическими (пошлины, цены, монополии) и совершенно не касались политических, судебных прав, столь заботивших французского буржуа; среднее же российское купечество и мещанство, узнав о совещаниях, испугалось, как бы не усилилась, не выгадала от новых привилегий приглашенная царицей верхушка… Выяснилось, что конституции, высшие советы, парламенты совершенно не волнуют российское дворянство, за исключением самой небольшой группы мыслящих идеологов (братья Панины, Дашкова, Фонвизин и др.); боязнь мелких
