призывы к восстанию с помощью пряников, поскольку их принято дарить накануне и в день праздника Середины осени. Когда наступило 15 августа по лунному календарю, на борьбу с врагом поднялся народ всей страны и в конце концов изгнал ненавистных захватчиков.
Во время вечерней трапезы в Куче мы неоднократно вспоминали о празднике, поднимая рюмки с синьцзянской водкой и призывая друг друга полюбоваться поистине сказочной луной. Однако назавтра нам предстоял не менее сложный и насыщенный день, поэтому веселье было скоротечным.
В соответствии с достигнутой накануне договоренностью к гостинице ранним утром подъехала красная «Сантана» шанхайского производства, на которой нам предстояло объездить наиболее интересные и доступные места в окрестностях Кучи. Энергичный и толковый водитель-ханец предложил сначала направиться по северному маршруту— в Большой каньон у южных склонов Тянь-Шаня, о существовании которого я раньше даже не подозревал. Он расположен в 64 км от города. Дорога здесь хорошая (трасса национального значения № 217) и весьма живописная: значительную часть пути мы ехали по берегу реки Куча.
О каньоне следует сказать несколько слов, поскольку в путеводителях о Срединном государстве, опубликованных на Западе, информации о нем почти нет. Он находится на высоте 1600 м над уровнем моря, длина около 5 км, максимальная ширина прохода 53 м, минимальная—0,4 м. Под воздействием ветровой эрозии и погодных аномалий многие камни (в основном красный песчаник) приобрели причудливые очертания, и китайцы дали им эффектные названия: «Девичьи слезы», «Пещера холодного ветра», «Пик ангела», «Сунь Укун играет с Чжу Бацзе» и др. Наибольшее впечатление произвел нависший прямо над головой внушительных размеров камень — «Мост тигриного зуба». В какой-то момент, передвигаясь по резко сузившемуся ущелью, я остановился, — не мог найти дорогу среди завалов. Аукаться было бессмысленно, так как поблизости никого не было. Кое-как смог протиснуться между камней и продолжил знакомство с экзотическими красотами каньона.
На отвесной скале примерно в трех километрах от входа, на высоте 35 метров вырублена пещера Тысячи будд. Чтобы посмотреть фрески VIII века (эпоха Тан), необходимо подняться по металлической лестнице, которая при передвижении по ней подозрительно колышется. Мне она сразу напомнила голливудские боевики на шпионскую, ковбойскую, историческую и прочие темы. Если бы рядом был кто-то из родных, то никогда не разрешил бы ему или ей забираться наверх, но в сложившейся ситуации никто не мог запретить мне сделать это самому.
Выудив из памяти очередную американскую чушь с 70-летним Шоном О'Коннери, где он с длинноногой красоткой карабкается по похожей лестнице, я решил: в свои почти 50 вполне могу подняться без какой-либо страховки на 30 с лишним метров и дать достойный «наш ответ Чемберлену». Промелькнула, правда, мысль, что знаменитый актер, сыгравший неуловимого и импозантного Джеймса Бонда, а также не менее сотни иных ролей, имеет огромный опыт, но, с другой стороны, за несколько лет, прожитых в Пекине, я тоже снялся в дюжине китайских художественных фильмов и телевизионных сериалов.
Неожиданный и столь весомый аргумент переполнил меня гордостью и убедил окончательно: надо лезть. К счастью, все обошлось, хотя временами было страшновато. Добравшись до пещеры, по понятным причинам, вначале никак не мог сосредоточиться на фресках. Они там в очень приличном состоянии, однако из-за отсутствия нормального освещения фотографии не получились.
После экскурсии в каньон мы отправились в знаменитый монастырь около Кызыла, что примерно в 75 км к северо-западу от Кучи. В этом уединенном и тихом месте первые художественно оформленные пещеры буддийской обители появились еще в III веке, они остаются самыми древними на территории Китая. Строительство монастыря продолжалось до IX века. Спустя пять столетий монахи его покинули.
К настоящему времени сохранилось 236 пещер. Билет за 35 юаней (более 4 долларов) дает право на посещение 8 пещер в западном секторе комплекса в сопровождении экскурсовода. Еще один билет за аналогичную цену предоставляет возможность увидеть столько же пещер в восточной его части. Можно сказать, что цены сносные. Например, стоимость билета в дуньхуанские пещеры (Могаоку) (совр. провинция Ганьсу) значительно выше. Там за 80 юаней (чуть меньше 10 долларов) покажут лишь 10 пещер. Справедливости ради следует признать, что в Могаоку большинство скульптур и фресок находится в довольно хорошем состоянии, чего никак не скажешь о комплексе близ Кызыла. Со слов нашего водителя, несколько неплохо сохранившихся здесь пещер можно посмотреть за 500 юаней (каждая).
Разговор о степени сохранности возник не случайно. Древним буддийским монастырям на территории Синьцзяна явно не повезло. Во-первых, многочисленные изображения божеств в мусульманском регионе вызывали очевидную неприязнь уместного населения, резко усиливавшуюся в годы вооруженных мятежей. Они участились во второй половине XIX — первой половине XX века. В результате прежде всего пострадали скульптурные композиции и лики святых на фресковой живописи. Скульптур в пещерах сейчас почти нет, а у немногих оставшихся изображений на стенах и потолках очень часто выщерблены глаза или даже зачищен красочный слой в том месте, где должна быть голова. Кроме того, по свидетельствам иностранцев, посещавших эти места в начале XX века, крестьяне нередко использовали фрески в качестве удобрения.
Свою лепту в процесс разрушения внесли хунвэйбины и цзаофани «великой пролетарской культурной революции», развязанной по инициативе Мао Цзэдуна его ближайшим окружением в середине 60-х годов прошлого века. Следы относительно недавнего вандализма видны повсюду. Кстати, упоминавшиеся выше пещеры в Дуньхуане не подверглись осквернениям в те годы лишь благодаря своевременному вмешательству премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая.
Во-вторых, значительная часть пещер была разграблена зарубежными специалистами, в том числе крупными и уважаемыми во всем мире учеными. Особенно «отличился» тут немец Альберт фон Ле Кок (1860–1930 гг.). Никто не отрицает его больших заслуг в изучении Западного края, но нельзя закрывать глаза и на то, как он со своим подручным Теодором Бартусом «обрабатывал» местные культурно — исторические памятники. Подробнее об этом читатель узнает в следующей главе, а пока стоит, пожалуй, привести несколько цифр только по комплексу в Кызыле.
Согласно официальным данным, в Музее индийского искусства в Берлине хранятся 395 фрагментов настенной живописи из указанного монастыря. Так, в пещере 207 А. фон Ле Кок и Т. Бартус срезали и вывезли сразу 12 таких фрагментов. Ученые ФРГ утверждают, что в настоящее время в музее в общей сложности 32 8 квадратных метров фресок из Кызыла, хотя китайские специалисты полагают, что там должно быть около 470 квадратных метров. В любом случае, размах «деятельности» участников немецких научных экспедиций производит ошеломляющее впечатление. Частыми рассуждениями о «спасении древних шедевров» фон Ле Кок в действительности прикрывал свои амбиции и откровенное желание привлечь внимание политической элиты Германии к собственной персоне.
Однако вернемся к буддийскому монастырю. Перед входом установлен красивый памятник уже знакомому читателю Кумарадживе. К пещерам ведут удобные лестницы. Из-за них, вернее их отсутствия, до сих пор закрыт для туристов расположенный неподалеку пещерный комплекс в Кумтуре (112 пещер), где также весьма основательно «поработали» фон Ле Кок и Бартус.
Сохранившиеся фрагменты фресок сильно отличаются от всего ранее увиденного на территории Китая. Чувствуется мощное влияние индийского искусства. Специалисты определяют его как «гандхарский стиль», имея в виду древнюю историко-культурную область, что занимала соответственно северо-запад и юго-восток современных Пакистана и Афганистана. Художники прошлого активно использовали очень сочные темные тона, в их живописи много сочетаний голубого и черного цветов. На редкость выразительны фигуры небожителей.
В пещере 17 меня заинтересовал оригинальный авторский прием. Вся фреска на потолке состоит из отдельных ромбов (всего около 40), в каждом из которых отражен самостоятельный эпизод некоей легенды или истории. К сожалению, все разъяснения, в том числе и к конкретным сюжетам, даны исключительно на китайском языке, а разобраться в иероглифической записи индийских имен и названий буддийских сутр
