короче, тут его имен еще на три ленточки. Дофин — да и всё.
— А он-то что тут делает? — удивился Иван.
— Жених, наверное, — со знанием дела предположила Сенька. — Предлагался на растерзание какой-нибудь костейской царевне. Лет сто пятьдесят назад, если судить по костюму. Вон, сплошные кружева, да ленты, да шитье золотое по серебру. Пижон. Но, раз не выбросили — в семью вошел. Прихватим франта в бантах. Вроде, внешние связи. Дружба народов. Костеи и шантоньцы — братья навек.
— Мы это вдвоем не унесем, — Иванушка с сомнением оглядел избранную экспозицию вечера и покачал головой, гудящей и разрывающейся от усталости и заботы.
— А мы и не собирались, — успокоила его Серафима. — Во дворец вернемся и Находку, к примеру, попросим. Пусть кого-нибудь прихватит, привезет и всё развесит заодно. А нам еще обращение к твоим конкурсантам готовить надо. И поспать хоть часика три-четыре. Если повезет.
— Не повезет, — уверено заявил провидец Иван.
Закончив урок рисования у городских ребятишек и с виноватым вздохом облегчения убедившись, что на сегодня его педагогическая деятельность завершена, дед Голуб тщательно стряхнул мел с рукавов, причесал пятерней бороду, тщательно пригладил клочок волос на темечке и несколько торопливее, чем приличествовало оказии, направился на первый этаж навестить матушку Гусю.
Причина?
Причину он собирался изобрести по дороге.
Когда до заветной двери, ведущей в детское крыло, оставалось несколько метров, за спиной у него вдруг раздалось быстро приближающееся предастматическое пыхтение и шлепанье двух пар босых ног по каменному полу.
Удивленный старик оглянулся — и замер.
Прямо на него, словно в лобовую атаку, решительно набычившись и не сворачивая с намеченного курса ни на сантиметр, пер Малахай.
Памятуя непредсказуемый, хоть и незлобный характер воспитанника юной убыр, дед приветливо помахал медвежонку рукой и предусмотрительно прижался к стене, пропуская косолапого, явно направляющегося на поиски своей няньки.
Может, она тоже пошла навестить матушку Гусю?
Это было бы весьма кстати: можно было бы сказать, что встретил Малахая и пошел его проводить, чтоб не напугал кого-нибудь по дороге.
Довольный донельзя своей изобретательностью и счастливым случаем, дед Голуб проворно ускорил шаг и прибыл к огромной массивной двери, отгораживающей беззащитный мир от почти сотни озорных постолят, находящихся на обеспечении Временного Правительства, чуть-чуть вперед медвежки.
— Милости прошу, Малахай Медведевич, к нашему… — взялся он, было, за ручку, но к его изумлению мишук даже не повернул в их с дверью сторону головы, а целеустремленно прокосолапил дальше.
— Эй, ты куда? — развел руками дед, но вопрос, как и следовало ожидать, остался без ответа.
И Голубу ничего не оставалось делать, как в соответствии с заявленной причиной сопровождать медвежонка до конечной цели его путешествия.
К изумлению старика, цель эта отыскалась очень скоро: в конце коридора, там, где располагалась потайная библиотека, случайно обнаруженная лукоморским царевичем, дверь была нараспашку, а под короткой лестницей горел свет!
Находка в библиотеке?
Не знал, что она умеет читать.
Малахай Медведевич при виде открытой двери воспрянул духом, энергично потянул черным мокрым носом, заговорщицки оглянулся на Голуба, и вдруг как припустил во весь опор — так, что черные пятки только засверкали!
«Соскучился, поросенок», — была первая умильная мысль старика.
Мысль вторая подскочила и выпрыгнула вперед, словно испуганный заяц: «Так он же там такими темпами всё вверх дном перевернет!!!»
— Постой, погоди!.. — крикнул, умоляюще вытянув руки вслед улепетывающему медвежке Голуб.
Но тот то ли не понял, то ли был просто не в настроении стоять и годить, но при звуке человеческого голоса за своей мохнатой спиной рванул вперед, что было медвежачьих сил, кубарем скатился по лестнице, пронесся через освещенную зону и пропал в темноте.
— Малахай, стой!.. — забыв ради бесценных фолиантов в подвале, что ему уже давно не двадцать лет, и даже не три раза по двадцать, и что Находка и Щеглик велели ему провести в постели со своим прострелом еще пару дней[75], старик помчался вслед улизнувшему у него из-под носа бурому шкоднику. — Малахай!..
— Малахай?.. — столкнулся он у подножия лестницы с озадаченной запыленной октябришной в окружении элитной гвардии Кыся и нескольких десятков, если не сотен картин в различной степени развернутости.
— Где Малахай? — встревожилась Находка.
— Там!.. — задыхаясь, ткнул дрожащим пальцем в темноту старик. — Как дунул мимо меня — ровно конь скаковой, а не медведь!.. Боюсь, как бы чего там не…
Но Находке, мучительно и стыдливо переживающей каждый изгрызенный ее приемышем стул, каждую изодранную портьеру, каждый раскуроченный шкаф, ничего не надо было объяснять.
— Малашка!.. — грозно наморщила лоб и сердито выкрикнула она. — А ну, выходи сей же час, шпаненок толстопятый! Где ты?
Звуки сворачиваемого метрах в десяти от них стеллажа и лавины рушащихся на толстопятого шпаненка древних книг были ей ответом.
— Вот я тебе задам, фулюган!..
И, позабыв про свое занятие, дружина Кыся под предводительством Находки взяла наизготовку светильники-восьмерки и рысью двинулась осуществлять операцию «Перехват».
Умник, который придумал пословицу про ловлю черной кошки в темной комнате, никогда не пытался поймать бурого медведя в темной библиотеке размером с половину футбольного поля.
Сначала, заслышав грохот разрушения, все ринулись на звук и очень быстро оказались перед покинутым, еще клубящимся пылью завалом из двух стеллажей и стольких же сотен беспомощно навалившихся друг на друга и нервически шелестящих страницами книг.
Старик охнул и кинулся поднимать и отряхивать старинные тома и трясущимися руками расправлять им загнувшиеся листики, словно это были малые дети, но тут откуда-то слева раздался новый шум, треск и стук фолиантов, дождем падающих на разошедшегося мишука и пол.
— Малахай, ко мне иди! — отчаянно выкрикнула Находка, но проказливый мишка не собирался сдаваться так скоро и испортить всем, включая себя, удовольствие от новой игры — догонялок.
Он пробурчал что-то задорное себе под нос, стряхнул с себя пыль веков и зашлепал пятками в невидимое во тьме право.
Тогда Кысь, Снегирча и Мыська с одним светильником и Находка с дедом Голубом в компании второго разбились на две группы и стали обходить неуловимого разбойника и первый завал по флангам.
Но тот то ли каким-то шестым медвежьим чувством разгадывал все хитрые маневры своих перехватчиков, то ли маневры эти были настолько хитры, что разгадать их мог даже полугодовалый медвежка, но раз за разом все переходы, перескоки, перелазы и сидения в засаде заканчивались одинаково: криками «Ура! Вот он!» и попытками схватить то друг друга, то ускользающую под не к месту подвернувшимся стеллажом черную когтистую пятку.
Количество перевернутых стеллажей перевалило за десяток, низверженных и раскиданных книг — за несколько сотен.
Покрасневшую и едва не плачущую от бессилия и стыда за косолапого разбойника Находку утешал дед Голуб.
