Она хорошо разобралась в целях и средствах, никогда не путая их, и это стало одним из ключевых факторов всеобщего признания. Мужчины сами по себе слишком мало значили для нее. Любопытно и то, что Мэрилин реально использовала свою сексуальность в качестве последнего средства, когда понимала, что иные отношения с тем или другим мужчиной невозможны. Она уступала, намереваясь максимально соответствовать желаниям мужчины, опять-таки лишь для того, чтобы получить билет в новый, прежде закрытый, зал для избранных. Внутренний контекст ее поведения предопределил достаточно уникальную внешнюю форму – как в кинематографе, так и в частной жизни, а именно: соединение того, что априори не может взаимодействовать, оставаясь инертным: невероятной сексапильности и потрясающей, почти святой невинности. Она подсознательно жаждала привлекать внимание к себе и делала это благодаря своей сексуальности. Однако Мэрилин вовсе не стремилась к тому, чтобы утонуть в море физической любви, и, похоже, где-то глубоко внутри в ней жил животный страх перед распутной жизнью, ставшей предвестником конца и для ее собственной матери, и для женщины, впоследствии заменившей ей мать. Она действовала по принципу оправданной необходимости, вряд ли увлекаясь сексом. Или если и увлекаясь, то неизменно памятуя о том, для чего все это затеяно. Секс ради секса, любовь ради любви были для Мэрилин лишь моментом, за которым немедленно следовал следующий, напоминающий, что она должна совершить нечто невероятное, приворожить миллионы своей игрой и стать символом, культом.
Возможно, она не мыслила именно такими категориями, но непременно знала, что хочет большего, чем имеет в данный момент. Большего признания, большей любви, большей игры. Дикий звериный страх перед перспективой оказаться изгоем, периодически охватывающая ее паника перед отвержением гнали актрису к бесконечному совершенствованию, непрерывной работе над собой до сумасшествия и фатальному стремлению привлекать к себе, словно свет мотыльков, все, что дышит и чувствует.
Поведением и, пожалуй, самой жизнью актрисы гораздо чаще руководили эмоции, нежели холодный расчет движущегося к заветной цели человека. Порой создается впечатление, что, всегда видя перед глазами свою мерцающую и манящую звезду, она часто действовала лишь рывками, то впадая в пучину депрессивных истерик, то томясь странным, ненасытным беспокойством, то, напротив, без устали работая над собой в течение многих часов подряд. Действительно, все, что делала эта женщина, шло из глубин ее натуры, но при всей истеричности и болезненности, несомненно, пораженной психики эти действия были результатом внутреннего синтеза ситуации, опорой на приобретенные знания, прочитанные книги и реакцию аудитории.
Для Мэрилин, безусловно, больше всего на свете значила собственная жизненная установка, четко определенные внутренние ориентиры, что превращает даже тактику эпизодических рывков во вполне последовательную стратегию достижения цели. Косвенно это подтверждает и неспособность стать подругой не только какому-нибудь мужчине, но и любому другому человеку, равнодушному к продвижению ее идеи. Мир должен был крутиться вокруг нее, и в этом состояла эгоистическая компенсация актрисы за ее отвержение в детстве и юности. Будучи в душе доброй и сердечной женщиной (что выражалось далеко не только в забрасывании своего окружения многочисленными подарками), Мэрилин Монро, как и ее мать и бабушка, не могла по-настоящему любить, отдавая. А многочисленные подарки окружающим, вполне вероятно, отражали лишь бессознательное желание замаскировать свою неспособность любить. Ее любовь, или замещение этого чувства, была не столько своеобразной, сколько ощутимо подчиненной цели, хотя, возможно, поступала она так неосознанно. Дело в том, что, старательно пытаясь соответствовать представлению мужчины своего времени о партнерше во всех сферах взаимоотношений двух полов, она не менее старательно намеревалась получить от партнера содействие в продвижении своих интересов и идей. Даже ее официальные браки хоть и имели психологический подтекст – желание чувствовать себя более защищенной и желанной, всякий раз рушились, как только требования мужчины сталкивались с интересами ее самореализации. Духовное отступничество всегда побеждало внутреннее стремление женщины к выполнению своей традиционной роли.
Связи же вне брака почти всегда подразумевали содействие ей со стороны мужчин, как бы в обмен на ее женскую ласку и благосклонность. Тут было мало места для любви, разве что в некоторых случаях, когда Мэрилин имела дело с мужчинами намного старше ее, можно было говорить о любви дочери к внезапно обретенному отцу. Слишком часто она позволяла себе быть просто женщиной – слабой, капризной и зависимой. Она легко поддавалась внушениям со стороны, если человек обладал недюжинной внутренней силой и приобретенным в боях за собственное величие авторитетом. Актриса регулярно опаздывала на съемки и всевозможные деловые встречи, демонстрируя чисто женскую несобранность и отсутствие организованности и не считаясь при этом с ущербом для своей деловой репутации. Она с легкостью шла на большие дозы успокоительных таблеток, поддаваясь влиянию со стороны более сильных в психическом отношении людей, прикрывающихся авторитетными вывесками входящей в моду психоаналитики и жаждущих влияния. Часто стремясь к исполнению роли послушного ребенка, она выбирала жестких и властных мужчин, с которыми в конце концов не могла ладить. Даже ее яростные попытки бороться за более серьезные роли с таким кинематографическом монстром своего времени, как кинокомпания «Фокс», и позиционные победы в этом процессе больше говорят о ней как о подверженной сомнениям женщине, нежели как об акуле делового мира. Именно ее неустойчивая психика и подверженная сильным колебаниям эмоциональная сфера послужили основой для приближения к своей частной жизни тех людей, от которых следовало держаться подальше. Как раз вследствие этого она рано ушла, позволив руководить посторонним своей жизнью и смертью.
Не пытаясь расставить все точки над «i» в покрытой тайной истории смерти Мэрилин Монро, можно лишь констатировать очевидное: передозировка лекарственных препаратов стала следствием манипулирования некоторыми людьми из близкого окружения актрисы ее психическим состоянием эмоционально-чувственной сферой и, в конце концов, небезуспешными попытками корректировать ее представление о собственной личности и саму мотивацию. Хотя тайна смерти тоже сыграла свою роль, приковав на долгие годы внимание масс к личности киноактрисы.
С другой стороны, в демонстрации удивительной чувственности и проявлялось действие ее самого мощного оружия. Примененные в период наиболее хлесткой для общественного сознания волны раскрепощения женщины в обществе, исключительные приемы Мэрилин Монро демонстрации великого женственного сыграли в ее становлении несоизмеримо бо?льшую роль, нежели все вместе взятые хитроумные приемы ее делового окружения. Ее будто бы наивная и как бы скрытая сексуальность, демонстрируемая едва ли не повсеместно, превратила актрису в своеобразную обольстительницу масс, откровенно открытую и одновременно неприступную, недостижимую.
И в то же время было бы непростительной ошибкой полагать, что актриса принимала решения в основном под впечатлением эмоций и прорывающихся наружу осколков ее многочисленных комплексов. Существует множество иных свидетельств того, что холодный расчет, практичность и волевой подход ко всем сторонам своей деятельности присутствовали в характере Мэрилин Монро, диктуя окружению ее правила игры. Если женская эмансипация начала 50-х годов была волнением, то действия Мэрилин Монро довели ее до штормового предупреждения некогда непоколебимому мужскому миру. В пользу такой интерпретации говорят неумолимые и одновременно красноречивые факты ее поступков. Например, будучи доброй и сердобольной в душе, она относилась к людям с удивительно эгоистичным подходом чрезвычайно целеустремленного человека, не желающего тратить даже крупицы своего времени там, где отсутствовал ее личный интерес или где была угроза ее личностной целостности, – другими словами, с теми, от кого исходила потенциальная опасность внедрения в ее не слишком устойчивую психику. Она легко вытеснила из сознания свою мать, заботясь лишь о формальном содержании Глэдис. Затем она прекратила общение с некогда создавшей ее Грейс Макки, в том числе и потому, что для самой Мэрилин эта женщина исчерпала свой потенциал и стала уже ненужным балластом для психики и трансформировавшегося мировоззрения. Еще через некоторое время она с такой же беспредельной легкостью рассталась со своей наставницей Наташей Лайтесс, которая фактически заменяла ей мать в течение многих лет становления. Она сделала это со спокойной рассудительностью, легко презрев не только чувства и эмоции, но и тот факт, что Наташа на тот момент была поражена смертоносным раком. В жизни Мэрилин Монро была разрушительницей, ясно и недвусмысленно требовавшей, чтобы весь мир был у ее ног. Без сомнения, она была энергетическим вампиром, питаясь от сильных и мудрых. Она без сожаления разбила чужую семью для завоевания мужчины. Хотя актриса и осуществляла слабые попытки уговорить писателя Артура Миллера не разводиться из-за нее с женой, кстати долгое время бывшей и ее подругой, все женское естество кричало и
