Детская книга

Наши жизни поделены и сочтены.
Мы назвать хоть траншею, но все же должны.

Мы копаем и роем, копаем, копаем.
Имена — от Адама, наследие рая.
Рай для нас — это дом, наш потерянный дом.
Потому имена мы траншеям даем.

Урожай погиб, воду загрязнили,
Тут вот — «Оксфорд-стрит»,
Там вот — «Пикадилли»,
«Регент-стрит», «Оксфорд-стрит»,
На зубах песок скрипит,
«Бонд-стрит», «Тотхил-Филдс» —
Глянь-ка в яму, глянь-ка вниз.
Это «Тауэра мост» —
Эх, непрост окоп, непрост!
Это Кентские места —
Укрепленье — красота!
«Дувр», «Танбридж», «Танбридж-Велл» —
Первый занял — будешь цел.

3

«Траншея зла», «Холодный Дом».
Страшно остаться в ней или в нем.
И даже самый простецкий гроб
Уютнее будет, чем «Мрачный окоп».

Вспомнил «Алису» — и вот те на!
Придумал новые имена:
Окоп Моржа, окоп Шорьков —
«Картинный лес» почти готов!

А вот Пыряющий окоп —
Копаем мы вблизи Глущоб,
Где «Твиддлди» и «Твиддлдам»
Объятья раскрывают нам.

Вот затесался «Питер Пэн»
Среди окопов «Прах и Тлен»,
Среди «Гнилья», среди «Костей» —
Надежда для живых людей.

«Аллея Смерти», «Черепа»,
И рядом — «Смертника тропа»,
«Помойка», «Кладбище» и «Слизь» —
В укрытие! Поторопись!

В честь женщин, грязи, разных мест
Окопы мы зовем окрест.
В честь крыс, что объедают плоть,
В честь сада, что создал Господь.

4

Когда мы, милостию Бога,
Костьми усеем все дороги
И наши души легким шагом
Пройдут по «Серному оврагу»
И вступят в «Райский сад»,
Мы позабудем про названья,
И всяк из нас свои страданья
Закончить будет рад.

53

Бэзилу и Катарине Уэллвуд в эту войну пришлось тяжко. В стране бушевали антинемецкие настроения. Друзья и знакомые Катарины перестали ходить к ней и не приглашали ее на вечера, где все дружно скатывали бинты или вязали для фронта. Стало известно, что их сын не пошел в армию по идейным соображениям, и это тоже бросало на родителей тень. Деревенские соседи были так же агрессивны, как и городские. Уэллвуды беспокоились и за Чарльза, и за Гризельду. Бэзил, кроме того, беспокоился за Геранта Фладда, своего приемного сына из Сити. Герант был где-то там, где стреляли большие пушки. Иногда он писал. С Соммы — довольно бодро, по мере того, как его пушки тащились дальше по фландрской грязи, — все мрачнее. В феврале 1917 года генерал Людендорф приказал немецкой армии отступить на «линию Зигфрида». До Британии дошли слухи о его операции «Альберих», названной в честь нибелунга, который отрекался от любви, сжимая в руках краденое рейнское золото. Операция «Альберих» заключалась в том, чтобы выжечь землю, изрубить и сжечь все, что можно, отравить колодцы, забить скот и птицу, не оставив ничего наступающим французам или британцам. Встречная женщина плюнула в Катарину на улице. Слуги потребовали расчета. Катарина, и без того худая, похудела еще сильнее.

Пришло письмо. С красным крестом, адресованное в квакерском стиле, без церемоний, «Бэзилу и Катарине Уэллвуд». В письме говорилось: организованное Друзьями подразделение скорой помощи с великим прискорбием сообщает, что их друг, Чарльз Уэллвуд, пропал без вести и считается погибшим. Его