Человечки проходили, я бы сказал, обтекали, оплывали нас… Растерянный Эгейка еще кого-то останавливал, спрашивал, но у него ничего не получалось. Тогда я схватил Эгейку за руку и устремился вслед за спешащими человечками. Идти было не очень просто, — ноги вязли в иле и песке, который здесь никто не убирал. Приходилось не только перелезать через горки песка, вязкого ила, но даже переплывать…
И вот мы вырвались, выплыли на широкую торговую площадь. Вся площадь буквально кипела от множества человечков, которые подпрыгивали, размахивали шляпами. Из одной боковой улицы выбежали двадцать семь трубачей и с другой стороны площади — двадцать семь трубачей с тростниковыми дудками. Вода в луже-озерце закачалась от трубных звуков.
Два самых высоких человечка вынесли глиняный плакат, на котором цветными камешками было написано: «ЯРМАРКА».
Площадь забурлила еще сильней. Человечки запели и стали плавно раскачиваться, и водоросли на их шляпах тоже стали плавно раскачиваться.
Эгейка схватил меня за руку, и мы раскачивались и пели вместе со всеми. Но как только песня прекратилась, человечки стали зазывать покупателей. Со всех сторон раздавалось:
— Ко мне, ко мне… Сюда, сюда.
— Ты хотел шляпу, — сказал я. — Выбирай.
Мы подошли к одному торговцу.
— Вот он, — показал я на Эгейку, — хочет купить шляпу.
— Мне очень нравятся ваши шляпы, — улыбнулся Эгейка. — Можно примерить?
— Нет. Шляпа моя, она не продается, а вот воду — пожалуйста. Ее здесь сколько хочешь. Или купите рыбок, они плавают наверху.
— Но ведь рыбок еще нужно поймать, — возразил я.
— Ловите, кто вам не велит.
Мы шли от торговца к торговцу — и всюду нас ждала обидная неудача. Я понимал, что ничего не получится. Да и вообще тут все лишь расхваливали свой товар, но никто не покупал. А Эгейка ничуточки не терял надежды… Он вслушивался в призывные крики продавцов и весь дрожал от нетерпения.
— Сейчас я что-нибудь куплю, если не шляпу, так что-то очень нужное, самое, самое прекрасное.
Я смотрел на Эгейку и почему-то ему верил.
Глава 3. Белый слоненок на белом облачке
Я верил Эгейке. Но человечки только расхваливали свой товар. И по-прежнему я не видел ни одного покупателя.
— Эй, кому полкилограмма солнечных лучей! — услышали мы. — Они такие золотенькие, такие тепленькие. Из полкилограмма солнечных лучей можете сварить прекрасную золотую кашу. А у кого есть зеркальце, то выпускайте солнечных зайчиков.
— Облака! Облака! Продаю облака, — кричал другой продавец. — Посмотрите, какие они пушистые.
Эгейка подбежал и вежливо спросил:
— Извините, пожалуйста, а какое облако вы продаете?
— Да вон то, — ткнул вверх пальцем продавец.
— Беленькое?
— Беленькое.
— Дело в том, — волнуясь заговорил Эгейка, — я имею кое-какое отношение к облакам, вернее…
Продавец не дослушал.
— Покупаешь?
— Да я бы с огромной радостью…
— Десять водяных шлепков.
— Беру, — сказал Эгейка, и его уши еще больше покраснели от радости.
Продавец протянул руки кверху, будто хотел схватить отражавшееся в воде облако.
— Держи, — сказал он.
Потом размахнулся и начал хлопать Эгейку… Раз, два, три… От чего Эгейка падал. Я подбежал:
— Перестаньте бить Эгейку. Что он вам сделал плохого? И как вы можете продавать то, что вам не принадлежит?
— Не лезь. Он купил, а я продал.
— Идем, Эгейка, — потянул я его.
— Нет, я хочу купить белое облачко, — упрямился Эгейка. Его широкий рот стал еще шире, а уши просто пылали.
И он тут же размечтался:
— Я стану жить на белом облачке, и там у меня будет Белый Слоненок. Мы будем вместе сажать белые цветы. И Слоненок станет собирать цветы… И если на земле наступят холода, он кинет на землю цветы. И они расцветут на всех окошках, будто наступило лето, а летом Слоненок затрубит в свой хобот, и соберутся другие облака, и получится туча, а из тучи польется дождь, вместе с дождем я опять попаду в эту лужу-озерцо и опять встречу тебя, Леша. Так где же мое облачко?
— Вон, бери, оно еще над нами, — и продавец показал пальцем вверх. Только поторопись, как бы оно не улетело.
— Он тебя обманул, — сказал я.
— Почему обманул? — не понял Эгейка. — Облачко ведь теперь мое, навсегда.
— Но оно улетит, — настаивал я. — И вообще, оно только отражается в воде.
Эгейка не успел ответить, как из боковой улицы выбежали двадцать семь трубачей и с другой
