можем получить в этой деревне, а из-за того, что мы потеряем, если просто уедем прочь.
Никто ничего не сказал.
— Значит, решено, — объявил Тутмос-син. — Мы атакуем, как только снова подготовим телеги и дрова. В следующую атаку будут брошены все силы. Каждый мужчина и мальчик, способный сражаться, пойдет на эту деревню. — Он снова обвел взглядом сидевших вокруг. — А когда мы возьмем деревню, то убьем всех выживших, снесем каждую стену и каждый дом, пока на том месте не останется ничего, кроме речной грязи.
Эсккар спал меньше двух часов и проснулся от боли в спине. За окном лишь чуть-чуть посветлело. Приближался рассвет. Несмотря на то что он спал так мало, Эсккар чувствовал себя в состоянии полной боевой готовности, словно провел в постели всю ночь. Но как только он пошевелился, все мышцы запротестовали против движений. Повязка на руке немного соскользнула. Он провел по ней пальцами, но не почувствовал никаких следов свежей крови.
Он тихо встал, чтобы не разбудить Треллу, и быстро оделся. Потом взял меч, вышел и отпер входную дверь как раз перед тем, как зевающая Аннок-сур собиралась постучать и разбудить Треллу.
Эсккар прижал палец к губам.
— Доброе утро, Аннок-сур, — прошептал он. — Я ее разбужу. Ты можешь принести завтрак сюда и прислать ко мне Гата и Бантора, как только они появятся?
— Капитан, Гат только что прислал сообщение. Он просит тебя подойти к воротам.
Он уставился на нее, но она больше ничего не добавила.
— Тогда принеси завтрак Трелле. И проверь, чтобы она его съела, перед тем как выходить из дома.
Эсккар вернулся в комнату и сел на кровать. От этого движения Трелла повернулась, но не проснулась. За окном еще больше посветлело, и этого света было достаточно, чтобы он мог видеть ее всю. Девушка закинула руку за голову, а темные пряди разметались по подушке.
Когда Трелла спала, то казалась очень юной, слишком молодой для ноши, которую несла. Ее жизнь и будущее висели на той же нити, что и его. Эту нить создал он сам, когда гордо заявил Никару, что варваров можно победить. Эсккар решил, что ничто не должно причинить ей боль. Ни варвары, ни высшее сословие — никто и ничто больше не должно причинять ей зло. Вначале он одержит победу над варварами, а затем усилит свою власть над высшим сословием. Он поклялся в этом всем богам, в которых не верил. Эсккар хотел поцеловать жену, но побоялся, что его прикосновение может ее разбудить. Пусть лучше поспит еще несколько минут.
К тому времени, как Эсккар спустился вниз, он уже не думал о Трелле. Он остановился в кухне, выпил воды и взял круглую буханку хлеба, которую стал есть на ходу, на улице, под лучами утреннего солнца. Эсккар кивнул стражникам, ненадолго подошел к командному столу, затем сел на коня и медленно выехал со двора. Телохранители трусили за ним. Он продолжая сжимать в руке буханку хлеба.
Лишь немногие жители деревни встали рано этим утром. Вчера они легли очень поздно, празднуя победу над алур мерики. Еще одну победу. Как воры в ночи, Эсккар с солдатами проползли на животах во вражеский лагерь, испугали лошадей и сожгли несколько телег. Затем они спасались бегством. Сегодня всей деревне, возможно, придется заплатить цену за эту “победу”. Эсккар не делился ни с кем этими мрачными мыслями. Добравшись до ворот, он спрыгнул с коня и бросил поводья полусонному мальчику.
В башне он нашел Гата сидящим на таком высоком сиденье, что мог видеть с него больше, чем если бы стоял. Помощник был весь испачкан грязью, и Эсккар понял, что Гат всю ночь оставался на стене.
Поднимающееся над горизонтом солнце светило Эсккару в глаза, когда он пытался смотреть на восток.
— Я вижу, Гат, что ты не спал еще одну ночь. Что теперь?
Он разорвал остатки буханки на две части и вручил половину Гату. Его помощник с благодарностью принял еще теплый хлеб.
— Мы видели кое-что прошлой ночью, через несколько часов после того, как ты ушел, — Гат откусил хлеб, пожевал его в задумчивости, прежде чем продолжить рассказ. — У них в лагере начался еще один пожар. Не там, где вы жгли телеги, а ближе к центру равнины. Мы наблюдали за ним какое-то время и как раз перед тем, как он потух, мы слышали шум битвы. Схватка продолжалась несколько минут, затем прекратилась. Перед рассветом нам показалось, что до нас снова доносятся звуки битвы.
Эсккар отправил последний кусок хлеба в рот и прикрыл глаза ладонью, осматривая горизонт. Из-за невысокой горы, за которой они сожгли телеги, все еще поднимались тонкие столбы дыма, но никаких других свидетельств пожара он не увидел. По низким возвышенностям перемещалось много всадников, и он видел облака пыли, поднимающиеся от них. Пока он смотрел в направлении вражеского лагеря, на вершине горы, под которой Эсккар прятался прошлой ночью, появились всадники и растянулись в ряд. Их набралось около двадцати человек. Вожди кланов решили осмотреть разрушения при дневном свете и обсуждали следующий шаг.
— Я думаю, что мы очень сильно их разозлили, — Эсккар смотрел на всадников, которые медленно перемещались по возвышенности. — Прошлой ночью они потеряли лошадей, телеги и много дров, которые собрали за последние недели. А самое главное, они испытали унижение. Ведь налет на них провели деревенские ничтожества. Воины и вожди очень злятся на верховного вождя, или на того, кого решили обвинить во всем. Не исключено, что они попытались убить Тутмос-сина. Если им это удалось, то против нас теперь будет выступать новый вождь, у которого могут оказаться совершенно другие планы. Или Тутмос-син мог обвинить кого-то из глав кланов и расправиться с ним.
Гат доел хлеб.
— Чем больше они сражаются друг с другом, тем больше мне это нравится. А может, им уже хватило, и они поедут дальше? Не думаю, что что-то случится сегодня. А ты как считаешь?
Эсккар не хотел рисковать.
— Не сегодня. Но я какое-то время побуду здесь. Пришли ко мне Сисутроса и отправляйся спать.
Гат открыл рот, чтобы спорить, но решил этого не делать.
— Хорошо. Спать я пойду в твой дом. Бантор уже достаточно поправился, чтобы несколько часов посидеть за командным столом.
Гат подождал какое-то время, но Эсккар ничего не ответил, продолжая смотреть на равнину. Гат пожал плечами и покинул стену. Уходя, он предупредил солдат, где будет и когда его надо звать.
Эсккар едва ли обратил внимание на его уход. Казалось, в лагере варваров что-то происходит. Не думая, Эсккар уселся на место Гата. Небольшие облака пыли висели повсюду в той стороне — значит, всадники перемещаются с места на место. Но большинство из них оставались вне поля зрения. Эсккар попытался поставить себя на место Тутмос-сина:
“Если бы я пережил вызов, брошенный моей власти, мне пришлось бы атаковать деревню”.
Если Тутмос-син сейчас снимет осаду, то этим признает свой провал. Слишком много людей из слишком многих кланов погибли, и они этого не простят. Прошлой ночью воины явно были в ярости, схлестнулись характеры и ненависть, и нужно пролить кровь, чтобы отомстить. Поэтому если во главе племени остается Тутмос-син, то сегодня можно ожидать широкомасштабной атаки, решил Эсккар. В этой атаке будут участвовать все. Хотя, вероятно, она произойдет не сегодня, а завтра. Вначале алур мерики попробуют заменить утраченные дрова, и им нужно время, чтобы собрать разбежавшихся лошадей.
Эсккар был уверен в одном. Если… когда начнется атака, она будет безудержной. У варваров более чем достаточно людей для одного, последнего наступления. На стены бросят всех, и это будет победа или поражение для алур мерики. Если они проиграют, то их количество настолько уменьшится, что другие большие деревни или кланы воспользуются возможностью, чтобы выступить против них.
Но если Тутмос-сина убрали, то, может быть… Есть шанс, что новый вождь решит сняться с места и идти дальше. Новый вождь, кем бы он ни был, обвинит во всех провалах предшественника. Он сможет сказать, что сейчас не время для сражений, он может заявить, что они вернутся через несколько лет, чтобы отомстить, да что угодно может сказать. У алур мерики достаточно причин для удовлетворения тех, кто хочет прекратить борьбу. Племя отправится дальше, несколько следующих лет новый вождь будет занят укреплением власти. И у него будет достаточно жен, наложниц и лошадей для распределения между теми,
