идеями. Драйзер также побывал на спектаклях Камерного театра, смотрел балеты «Эсмеральда» и «Лебединое озеро», слушал оперу «Князь Игорь» в Большом театре. Разнообразие театральной жизни советской столицы произвело на американского писателя большое впечатление. «Нигде, кроме России, нельзя увидеть такие яркие массовые спектакли… — говорил он корреспонденту журнала «Музыкальная Америка». — У них не так уж много средств, но они способны создавать прекрасные постановки. Поклонение искусству — неотъемлемая часть русского образа жизни… Я бы хотел, чтобы мы хоть немного поучились у Советской России глубоко уважать искусство».
Театр был лишь одним аспектом культурной жизни Москвы, которым интересовался Драйзер. В Третьяковской галерее он с большим интересом рассматривал картины русских художников, внимательно всматривался в творения Ильи Репина. Он побывал и в других московских музеях и картинных галереях, подолгу простаивал у полотен Ван-Гога, Матисса, Гогена, Пикассо, Ренуара. «Подумать только, — восклицал он, — что я мог бы так и не увидеть всего этого!»
В Москве Драйзер познакомился с известным по кинофильму «Броненосец «Потемкин» кинорежиссером Сергеем Эйзенштейном. Беседа их в широком смысле касалась роли искусства в современном мире. Выслушав объяснения хозяина, Драйзер заметил: «Иными словами, вы являетесь пропагандистом советской системы. А что бы вы делали с вашими идеями, скажем, в Южной Америке?» — «Я бы приспособил их к местным условиям, — ответил Эйзенштейн. — Возможно, освещал бы колониальную проблему. А в Америке, — добавил он, — занялся бы вашим негритянским вопросом».
— Я предсказываю, — сказал Драйзер Эйзенштейну в конце беседы, — что русский характер сделает Россию через 30 лет ведущей державой мира. В Америке великим стимулом явилось покорение новых земель. Здесь стимулом стало осуществление социальной революции.
В один из дней Теодора Драйзера пригласил к себе домой на обед Владимир Маяковский. Уставленный закусками обеденный стол вызвал удивление гостя. «Боже мой, в Нью-Йорке одно это стоило бы по меньшей мере 25 долларов!» — прошептал он Рут, указывая на вазочку с икрой.
Сначала Драйзер чувствовал себя несколько стесненно, но открытая, дружеская манера Маяковского, его доброжелательность быстро нашли отклик у американского гостя, и вскоре он держал себя свободно и непринужденно. Маяковский и Драйзер понравились друг другу, быстро нашли общий язык. Разговор затянулся далеко за полночь. Драйзер расспрашивал о положении в стране, много шутил.
Американского гостя больше всего интересовала судьба творческой личности в условиях нового государства рабочих и крестьян. Маяковский подробно отвечал на все вопросы Драйзера. Впоследствии он отметил, что советский поэт «нисколько не опасался, что его индивидуальность будет поглощена коммунистической уравнительной программой».
Вечером Драйзер был приглашен на прием в честь иностранных писателей, прибывших в СССР на празднование десятой годовщины Великого Октября. В числе присутствовавших были Альберт Рис Вильямс, Мэри Рид и другие. Драйзер выступил с короткой речью.
— Господин Драйзер — первый американец, когда-либо признававший, что он еще не составил определенного представления о нашей стране, — после речи американского гостя во весь голос заявил В. Маяковский. — Другие же, проведя несколько дней в Москве, пишут о нашей стране целые книги! — Это замечание поэта вызвало смех и аплодисменты всех присутствовавших.
К этому времени на русском языке уже были изданы несколько сборников рассказов Драйзера, его романы «Сестра Керри» и «Дженни Герхардт», книга «Краски большого города», названная в русском переводе «Краски Нью-Йорка». Поэтому Драйзер хотел встретиться с советскими издателями, чтобы договориться об условиях выпуска его книг в СССР. Хотя, как известно, ни СССР, ни США в те годы не являлись участниками существовавшего международного соглашения об охране авторских прав (Бернская конвенция), в Госиздате встретили американского писателя радушно, отнеслись к его точке зрения с пониманием. Драйзер, по свидетельству Кеннел, явился на встречу в «воинственном настроении, с которым он обычно вел переговоры с американскими издателями». К обоюдному удовлетворению, переговоры вскоре были успешно завершены, и Драйзер оказался в окружении многочисленных работников издательства, которые хорошо знали его произведения.
Долгие годы в США преобладало мнение, что Драйзер в тридцатые годы не получал гонораров от московских издательств. В своей книге Р. Кеннел свидетельствует, что в году 1933-м или 1934-м Драйзер при очередной встрече с ней в Нью-Йорке сообщил, что гонорары из Москвы он получает аккуратно и что «его деловые отношения с Москвой развиваются значительно более удовлетворительно, чем с его американскими издателями».
Драйзер отдавал себе отчет в том, что новая Россия является страной рабочих и крестьян. И конечно, он уделял много времени посещениям заводов и фабрик, коллективных хозяйств, беседам с людьми труда и со специалистами. В Москве он посетил фабрику «Красный Октябрь». В фабричном комитете американскому гостю рассказали об условиях труда, о роли профсоюзной организации, о нормах выработки и заработках рабочих. Он с интересом осматривал фабричные детские ясли и цехи, расспрашивал рабочих об условиях жизни и о том, воруют ли с фабрики конфеты.
Встретившись со специалистами в области сельского хозяйства, Драйзер дотошно расспрашивал о положении крестьян, о порядке распределения земли, о сельскохозяйственном налоге, о том, кто пользуется большей личной свободой — крестьянин или рабочий, о стимулировании бедняцких хозяйств и т. д. и т. п. Все ответы он аккуратно записывает и потом сверяет с тем, что увидел своими глазами при посещении многих деревень.
В 17-ю годовщину смерти Льва Николаевича Толстого Драйзер решает посетить Ясную Поляну. Поездка эта, посещение могилы Л. Н. Толстого, встреча с его родственниками, беседы с местными крестьянами, завтрак в деревенской избе — все это произвело неизгладимое впечатление на писателя.
По возвращении в Москву он писал 23 ноября своим друзьям в Нью-Йорк: «Здешняя жизнь очень интересна для меня — поистине значительно более интересна, чем в большинстве европейских столиц. Увидеть воочию коммунизм в действии — это впечатляюще… Например, Тула — город с 200 тысячами жителей, с электрическим светом, трамваями, огромным железнодорожным вокзалом, автобусами и т. п. Я начинаю видеть, как все здесь меняется, ибо Тула — город более современный, чем Москва, — в действительности он больше похож на города в Америке… Я не променяю мою поездку сюда ни на одно из предыдущих путешествий. Здесь все внове, и я отчетливо увидел определенные вещи, которые невидимы в Америке».
Драйзер по-прежнему использовал каждую минуту для работы — он встречается с наркомом торговли А. И. Микояном, посещает Наркомат почт и телеграфа, Роскоопсоюз.
26 ноября Драйзер отправился в поездку по стране. Огромное впечатление на него произвел Ленинград. После его осмотра он сказал своим спутникам, что никогда не видел более красивого города. Он побывал в Смольном и Петродворце, слушал оперу «Евгений Онегин». Ему особо запомнилось посещение Петропавловской крепости. «…Все еще как бы ощущаешь сохранившееся до этого часа невидимое присутствие всех тех, чьи жизни увяли здесь, — писал он впоследствии о своем впечатлении, — старые невзгоды переполняют каждую камеру! Я явственно слышал вздохи».
В Ленинградском Совете писатель снова задает многочисленные вопросы. На этот раз его интересуют социальные, человеческие аспекты жизни — изменилось ли прилежание трудящихся к работе, как скоро будет ликвидирована безработица, что ждет бездельников и лентяев, каковы жилищные условия рабочих? Он едет в районы нового жилищного строительства, заходит в квартиры и беседует с рабочими и их женами, посещает рабочие общежития. Целый день проводит он на фабрике «Красный треугольник», осматривает Эрмитаж и Публичную библиотеку, Музей Пушкина, беседует с местным архиепископом о положении религии в СССР, смотрит спектакль «Разбойники» Ф. Шиллера в детском театре, встречается с рабочими Путиловского завода.
Просмотрев только что вышедший на экраны кинофильм «Шторм», Драйзер отметил высокую технику кинооператора, интересный сюжет. Он считал, что новые советские фильмы «намного лучше голливудской продукции».
Дальнейшее путешествие Драйзера по Советскому Союзу было также насыщено посещениями фабрик и совхозов, музеев и театров, школ и клубов, деревенских изб и рабочих общежитий, столовых и детских яслей. И всюду американский писатель подолгу разговаривал с простыми людьми, расспрашивал их
