Возле полуразрушенной, огороженной станции он последним усилием одолел ступеньки старинного моста дельи Скальци и, задыхаясь от усталости, выбрался наверх. “Старею”, — с горечью подумал Лауро.
Он устало облокотился о каменный парапет и стал глядеть на воды Канале Гранде. После подъема сердце учащенно билось, надо было немного передохнуть. Пальцы машинально ощупали неровности камня с прожилками тоненьких трещин — морщинок, почти невидимых глазом. Да, этот мост, не такой древний, как остальные, рано или поздно тоже рухнет.
Лауро подумал, что город похож на труп, который разлагается день за днем, постепенно становясь совершенно неузнаваемым. Уцелевшие дома были укреплены железобетонными опорами и стальными сваями.
В Каннареджо, прежде самом живописном уголке города, из воды торчали лишь верхушки самых высоких дворцов. Вдоль берега Канале Гранде длинной чередой тянулись трубы, крыши, зубцы башен и балконы — все, что осталось от старинных каменных зданий. Дома на противоположном, более высоком берегу почти не пострадали — море только начинало их заливать.
Воды прилива по нескольку раз в день затапливали нижние этажи домов, но огромные дворцы, все в трещинах и подтеках, по-прежнему оставались немыми свидетелями былого величия города.
Лауро, не отрываясь, смотрел на свой родной город, где полуразрушенные дома воздевали к небу трубы и башни, словно моля о помощи. Каналы города превращались в грязное месиво, их дно устилали руины некогда прекрасных дворцов, и Лауро чувствовал, как к нему самому подступает старость, и бремя пережитого не в силах облегчить даже возраст — двадцать семь лет.
Но у него нет времени задумываться над этим всерьез. Надо бежать домой. И все же, отметил про себя Лауро, в самом воздухе, а возможно, в запахе воды Канале Гранде есть что-то странное, необъяснимое… От полузатопленных дворцов, от зеленоватой воды, на поверхности которой тускло отражалось полуденное сентябрьское солнце, исходил запах гнили. А может, это гниют стены домов, покрытые слоем морской соли и тысячелетней плесенью?..
Спускаясь по лестнице, Лауро увидел туристок. На протяжении тысячелетий город привлекал к себе внимание разноязычного племени туристов из всевозможных стран. На сей раз это были жители других планет, прилетевшие из красных пустынь Марса и с болот Венеры.
Огромные планетолеты частных и государственных космолиний, поддерживающих сообщение между странами системы, совершали промежуточную посадку на Луне, где под куполом была открыта контора Межпланетного независимого общества туризма. Лауро хорошо запомнил своп единственный визит в контору. Металлический робот восторженно обрисовал ему преимущества двухнедельного пребывания в плавучих кемпингах на Лагуне, где каждому туристу гарантирован предельный комфорт. На огромных панелях из стеклофлекса возник и через минуту исчез великолепный макет его родного города с каналами, руинами Базилики, Моста Вздохов (воспроизведенного из камнепластика в натуральную величину) и новейшей стодвенадцатиэтажной гостиницей Даниэли, колоссальным сооружением, господствовавшим над всей панорамой Лагуны. Когда Лауро сказал, что он уроженец этого города и прожил в нем целых двадцать лет, в механизме робота послышалось какое-то хрипение, скрежет, и внезапно он недвижимо застыл. Через мгновение он ожил л медленно удалился из комнаты, но чувствовалось, что сообщение Лауро подвергло тяжкому испытанию его рецепторы.
Лауро прошел мимо туристок, столпившихся у подножия моста. Они проводили его заинтересованными взглядами. О, господи, похоже, они здорово истосковались но мужчинам, верно потому, что на других планетах ощущается в них недостаток. В последнее время инопланетные туристки открыто предлагали себя молодым землянам.
Лауро поспешно свернул за угол перед церковью Сан Симеоне Пикколо. Ему то и дело приходилось перепрыгивать через огромные ямы, на дне которых поблескивала вода. В городе на каждом шагу попадались такие ямы и трещины, и, когда задувал ветер или шел сильный дождь, вода проникала в первые этажи зданий даже во время отлива.
Дом на узенькой улочке, где он жил, уже на полметра осел в воду, и Лауро нельзя было терять ни минуты, если он хотел еще до прилива покончить со всеми делами.
Многие жители оставались в домах до тех пор, пока не спадал уровень воды. Но некоторые отваживались выходить и в разгар половодья, предварительно надев магнитные коньки.
Благодаря этому приспособлению в городе по-прежнему кипела жизнь. Магазины и ярмарки располагались в самых верхних этажах. В помещениях Центрального рынка покупатели передвигались на магнитных коньках, молодое поколение даже не мыслило, что бывает иначе. На площади Сан Марко, которую вода заливала но пять-шесть раз на дню, влюбленные назначали свидания у двух колонн, еще торчавших из воды. Бронзовый лев все также стоял на своем месте, а бедняга святой Тодаро, хоть и лишился головы, все еще ожесточенно сражался с драконом, умерщвленным тысячелетия полтора назад. Над берегом Бачино высилась гостиница Даниэли, построенная из пластибетона. Стены ее, покрытые несмываемой краской ярчайших цветов, производили огромное впечатление. Находились люди, утверждавшие, будто повое здание гостиницы выше старинной Колокольни, что рухнула несколько веков назад на Базилику и с тех пор так и не была восстановлена. В зимнее время район лагун отапливался за счет щедрых субсидий компании “Биосолнечные печи”, принадлежащей Валерио Мандера, богатейшему человеку во всей Солнечной системе. Сооружение этих печей на месте легендарного пригорода Маргера вызвало ожесточенные споры между консерваторами и модернистами. В частности, на это новшество обрушилось Управление по охране памятников доатомной эпохи. По словам его сотрудников, археологические раскопки на месте древнего пригорода Маргера чрезвычайно обогащают сведения о быте и нравах, царивших в прошлом. И в самом деле, раскопки представляли огромный интерес. Всем памятно удивительное открытие, когда удалось откопать медную табличку с надписью “Акционерное общество МОНТЕКАТИНИ”.[5] Ученые пришли к выводу, что это — название могучего и воинственного ломбардского племени, которое захватило Лагуну перед последней атомной войной.
Все же с помощью Первого Гражданина города Мандера добился своего. Ему продали крупные земельные участки, и вскоре здесь выросли биосолнечные печи. Предприимчивый делец незамедлительно наводнил город рекламными плакатами “Биосолнечные печи — это вечное лето на Лагуне”. Туристское бюро считает Валерио Мандеру величайшим меценатом и благодетелем, а ВКОГ (Всемирная Компания Отелей-Гигантов) по вполне понятным причинам избрала его своим Почетным председателем.
Внезапно весь район опустел. Лауро остановился и прислушался: вода поднималась на глазах, она пенилась и шипела, словно злобное чудовище, ставшее безраздельным владыкой города. Тысячами липких присосков цеплялось оно за скользкие камни берега. Канал Толентини превратился в бурлящий поток. По необъятной спине разъяренного чудовища ходуном ходили бугорки пены.
Лауро бросился бежать. Бессмысленный, неодолимый страх заставлял его тут же, немедля искать спасения. Бесполезно было повторять себе, что это нелепо, что в худшем случае он рискует замочить ноги. Он испытывал страх, страх перед водой, но не перед обычным морем, где так приятно купаться летом, а перед разбушевавшейся стихией, готовой, казалось, вот-вот обрушиться на город.
Он оглянулся на бегу и увидел, что водная гладь канала покрылась густой рябью пенистых волн.
Наконец Лауро свернул на свою улицу, и в тот же миг услышал шум воды, подбиравшейся к домам. Всплеск, еще один, затем еще и еще. И вот уже вода с грозным ревом, особенно гулким в затихшем городе, устремилась на берег канала и со злобным бормотанием помчалась дальше. Еще немного — и она разлилась по древним камням мостовой.
Лауро распахнул дверь и в два прыжка очутился на лестнице. А вода уже подбиралась к каменной приступке и с неслыханной быстротой мчалась за ним по лестнице. С верхней площадки Лауро было видно,
