бархатным, полным соблазна голосом. — Пойдем со мной.
Когда закончился песок, они надели свои туфли. Джейсон обнял ее рукой за талию и прижал к себе. Бедро к бедру, нога к ноге, они шли сквозь шепчущую траву, поднимаясь на холм, где, как часовые на страже, высились руины аббатства.
«Это или безумие, или судьба, или то и другое», — подумала Бренвен. Она подняла взгляд на полную луну, сиявшую в небе, оглянулась на черную тень замка Лланфарен за ними, а затем повернулась и посмотрела в лицо Джейсону. Голодная страсть освещала его изнутри, подобно огню. Она прикоснулась к его густым волосам, которые даже при лунном свете сохраняли красноватый оттенок. Она знала. Она знала, что он будет делать, и хотела, чтобы он сделал это. Ее тело, пылая, жаждало его — того, кто разбудил его. Любовь, традиционные мысли о браке никогда даже не приходили ей в голову.
— Я хочу тебя, Бренвен, — сказал Джейсон.
— Я знаю, — ясным голосом ответила она. — Я понимаю. — И она потянулась к нему и поцеловала его точно так же, как он целовал ее, так же глубоко и долго.
Тело Джейсона, мощное и сильное, целиком состояло из твердых мышц, а грудь и пах заросли густыми волосами. Его упругий пенис показался ей чудом — она с удивлением, граничащим с почтительностью, прикоснулась к нему. Он простонал, и она почувствовала прилив головокружительного удовольствия. Почувствовала сладкое, сильное ощущение своей женской власти.
Они лежали на ее юбке и его рубашке, а от замка их скрывала полуразрушенная стена. Сквозь высокий свод ее единственного окна лился голубоватый лунный свет. Белая кожа Бренвен мерцала, как перламутр, как жемчуг. Ее грудь была полнее, чем Джейсон себе представлял, а бедра — более округлыми, но талия была настолько тонка, а грудная клетка казалась такой хрупкой, что он буквально боялся раздавить ее своим весом.
— Ты прекрасна, — прошептал он, проводя кончиком языка от ее груди к пупку и ниже. Она выгнула спину, и он сунул под нее свою руку. — Ты даже не представляешь, насколько ты прекрасна.
Он покрыл влажную внутреннюю поверхность ее бедер нежными быстрыми поцелуями, и она, раздвинув ноги, зарылась пальцами в его шевелюру.
Джейсон был изумлен и бесконечно благодарен тому, с какой быстротой она училась, как естественно отвечала на его ласки. Он не занимался любовью с девственницей со времени своей молодости, когда он и сам вряд ли знал, что делает. Сейчас же он знал, и делал это прекрасно. По ее реакции он понимал, что она испытывает удовольствие, возможно, даже большее, чем он, поскольку ему приходилось усиленно контролировать себя.
Он встал на колени между ее ногами и поднял глаза, чтобы еще раз посмотреть на нее. Ее веки были сомкнуты, а волосы, как черное опахало, лежали вокруг головы. Его сердце усиленно забилось, и он подумал:
Когда Джейсон вошел в нее, Бренвен почувствовала резкую боль, которая тут же растворилась в море удовольствия, гораздо более невероятного, чем то, чего она ожидала. Она настолько удивилась, что широко открыла глаза. Огромная голова Джейсона, нависая над ней, заслоняла луну и почти все небо. В это мгновение он составлял весь ее мир. Он полностью заполнил ее. Она ощущала внутри долгие плавные толчки.
— О! — закричала она. — О!
Уловив ритм его движений, она ухватилась за его плечи. Он накрыл своим ртом ее рот, и она почувствовала, как его язык проникает все глубже, также как и он сам все глубже и сильнее проникал в ее тело, и они были одним, одним, одним… Одним! Одним огромным взрывом, разорвавшим их ощущения на мельчайшие частицы. Его и ее крик одновременно пронеслись над руинами.
В последовавшей за этим тишине Бренвен услышала, как бьются их сердца. Голова Джейсона лежала у нее на плече, но рукой он упирался в землю, поддерживая свой массивный торс.
Он поднял голову. Осунувшийся от только что затраченных усилий, он стал еще больше, чем когда- либо, похож на льва. В темноте черты его лица были почти неразличимы, но в глазах сверкал триумфальный огонь.
— Я люблю тебя, Бренвен, — сказал он.
Откуда-то издалека или, наоборот, изнутри ее самой до Бренвен донесся глухой звук удара металла о металл! Как будто где-то захлопнулись ворота или замкнулось последнее звено в цепи. Она посмотрела на Джейсона, обеспокоенно нахмурившись.
— Ты не должен говорить это только из-за того, что сейчас произошло.
— Но я действительно люблю тебя. — Он откатился в сторону, чтобы лечь рядом, взял ее руку и поцеловал.
Бренвен тонула в волнах необыкновенно сильных и абсолютно новых для нее ощущений и поэтому просто не знала, что сказать. Поэтому она не сказала ничего. Ее согревали остатки огня, только что пожиравшего их обоих, и она приникла к Джейсону, ища у него тепла и наслаждаясь мягкостью его кожи. Ее волосы, как покрывалом, накрыли их обоих. Он нежно гладил их, и она почувствовала, что, хотя она ничего не ответила ему, он тем не менее был удовлетворен. Она глубоко вздохнула.
Внутренний голос сказал: «Ты не любишь этого человека».
«О нет, — подумала Бренвен. — На этот раз, Голос, ты ошибаешься».
И Голос замолчал.
Бренвен ничего не сказала Гарри, не сказал ничего и Джейсон, но он все знал. Ну что ж, подумал он, это было неизбежно. Хотя Гарри продолжал считать, что Джейсон вовсе не влюблен, а просто одержим, но Бренвен невозможно было жалеть. Она вся светилась. Сияла и сверкала. Она выглядела и вела себя так, как и должна была вести себя женщина, испытывающая расцвет своей первой любви. Гарри хотел предостеречь ее, сказать, что ощущение влюбленности прекрасно, но скоротечно. Настоящая любовь приходит позже, если вообще приходит, к тем, кто считает себя влюбленным. Он хотел сказать, что Джейсон может быть безжалостным и жестоким, что ему не хватает ее правдивости, и он во всех отношениях просто недостоин ее. Но вместо этого Гарри придержал свой язык, ибо понял, что сам любит Бренвен, как снисходительный отец любит свое дитя. Он терпел, когда она убегала от него, чтобы побыть со своим любовником, он терпел мимолетные знаки, указывающие на их физическое сближение, хотя они разрывали его сердце на части, и он терпел тот свет, который появляется в глазах Бренвен, когда бы она ни упоминала о Джейсоне.
Гарри просто выжидал, поскольку он знал, что они с Джейсоном скоро уезжают. Бренвен не поедет с ними. Она уже отказалась от предложения Джейсона найти ей работу и помочь получить стипендию для обучения в Редмунде. Зная Бренвен уже достаточно близко, Гарри был уверен, что она не уедет из Уэльса с Джейсоном — или с любым другим мужчиной, пока тот не женится на ней. А Джейсон Фарадей был не из тех, кто женится. Может быть, сейчас, после того, как желаемое было завоевано, Джейсон вернется домой и забудет ее.
Больше всего сейчас беспокоило Гарри будущее его исследований и проблема поддержания его собственных контактов с Бренвен. Он считал себя ее учителем и надеялся в будущем стать ее наставником. Иногда в приливе откровенности с самим собой он признавал, что хотел бы развить необычайный экстрасенсорный дар Бренвен так, чтобы он мог сравниться с его собственным и даже превзойти его. Но если он не добьется финансирования своих исследований, он не сможет вернуться в Уэльс. Он оплатил это и предыдущее лето из собственного кармана, но его финансовые возможности не были безграничны.
Так многое зависело от него, добьется он финансирования своего проекта или нет! Ему нужно будет провести больше времени с Бренвен, потому что она упорно отказывались использовать свои необыкновенные способности после того, что они пережили в Пятой башне. И она пообещала, что никогда больше не станет делать этого. Она помогала ему в другом: делилась с ним своими знаниями истории и людей Уэльса, помогала ему классифицировать устные рассказы, собранные им в течение летних месяцев.
