время от времени ее лицо, словно солнечным светом, озарялось неожиданной улыбкой. Она говорила с любопытным акцентом, который был очень похож на шотландский. Бренвен спросила Гарри об этом, когда миссис Бичер вышла.
— Она и ее муж раньше жили в горах. Там есть целые шотландско-ирландские общины, члены которых более двухсот лет жили замкнутой жизнью. Они все там так говорят. У них поют песни, которые передаются из поколения в поколение, и история этих песен отчетливо прослеживается вплоть до баллад Чайльда и дальше. Я заинтересовался устной традицией этих жителей гор, когда был еще совсем молодым, и тогда-то уговорил Бичера и миссис Бичер — ее зовут Элис, но я никогда не отваживался называть ее по имени — спуститься сюда, чтобы я мог как следует все у них выспросить. Я понравился миссис Бичер, — подмигнул Гарри, — а это достаточно редкое явление, и предложил им остаться здесь. Я предоставил Бичеру работу на поле, а миссис Бичер в конце концов стала экономкой и кухаркой.
— Она отлично готовит, — сказала Бренвен оценивающе, пережевывая пищу. — Но выглядит так, как будто бы сама ест не больше, чем птичка.
— Пусть ее внешность тебя не обманывает. Она сильна, как вол, плюс к этому упряма и обладает огромной силой воли. Она ведет все хозяйство. — Гарри на мгновение замолчал, а на его лице возникло сердечное выражение. — Я не знаю, что бы я делал без нее. Эти горцы — очень сильные люди, уверен, что она сможет сделать абсолютно все, что захочет. Когда миссис Бичер приехала сюда, то вообще не умела готовить; наша старая кухарка научила ее всему. Она работала у нас с тех пор, как я был младенцем, но теперь уже умерла, мир ее праху.
— А твои родители? Неужели ты на самом деле так одинок, Гарри? У тебя совсем нет родственников?
— Мой отец умер. А мать была из семьи янки и после смерти отца уехала обратно на север, чтобы быть поближе к своей родне, где-то в штате Нью-Йорк. Я не часто встречаюсь с ней. Она… э-э… — На какое-то мгновение на лице его отразилось замешательство, а во взгляде что-то юношеское, застенчивое. — Она не очень любит меня.
— О, извини, — пробормотала Бренвен.
— Ничего страшного. — Гарри пришел в себя и улыбнулся, как обычно, уголком рта. — Я тоже не очень люблю ее. Любимцем матери был мой младший брат Джон, но он тоже погиб. Едва он успел закончить морским офицером Аннаполис, как его убили в Китайском море во время корейской войны. Я — последний из виргинских Рейвенскрофтов, моя дорогая, и, поскольку вряд ли женюсь, этот род умрет вместе со мной.
— Это очень жаль. Этот дом, в нем было так много счастья. Мне почему-то кажется, что оно должно продолжаться.
Гарри пожал плечами.
— В Северной Каролине живет другая ветвь рода Рейвенскрофтов. Может быть, я оставлю этот дом им. Или, может быть, я сделаю нечто неожиданное и завещаю его кому-то, не имеющему отношения к семье. Интересно, каким это образом мы вышли на столь мрачную тему? Я пригласил тебя сюда совершенно по другому поводу. Ты не возражаешь, если мы кое-что обсудим?
Бренвен бросила на него подозрительный взгляд.
— Я думала, ты просто хотел показать мне дом.
— Иначе ты могла бы и не приехать? Не надо предполагать ничего дурного, дорогая. То, что я хочу предложить, принесет пользу и тебе, и мне. Как ты смотришь на небольшую работу для тебя — по восемь- десять часов в неделю. Ты будешь получать зарплату как мой ассистент-исследователь. У меня всегда был ассистент, но, когда я впал в депрессию в прошлом году, он уволился, а я после этого не стал никого нанимать.
— Я не знаю…
— Погоди. Я еще не закончил. Ты будешь работать здесь в моем доме, в кабинете рядом с библиотекой. Ты видела его?
Бренвен кивнула.
— Хорошо. Дело в том, что ты будешь работать для меня не на территории колледжа, и поэтому вряд ли стоит посвящать Джейсона. Нет смысла искать себе неприятностей. Я могу платить тебе по высшим расценкам, потому что ты обладаешь специальными данными, необходимыми для этой работы.
— Если ты имеешь в виду те специальные данные, о которых я думаю, то…
— Не обязательно, — поспешно перебил ее Гарри. Он предвидел подобные возражения. — Твое владение валлийским, а также знакомство с географией места, которое представляет для меня такой интерес, более чем достаточно для начала. Твои другие… э-э… способности, те, в отношении которых ты проявляешь такую чувствительность, возможно, будут полезны на более поздних стадиях — если ты захочешь ими воспользоваться. Я не буду подталкивать тебя. На начальной стадии, думаю, только твоя интуиция сама по себе уже оправдает твою зарплату. Есть еще одно обстоятельство, о котором я бы хотел, чтобы ты задумалась перед тем, как сказать «да» или «нет»: это настоящая работа, ты будешь получать зарплату на кафедре медиевистики, я буду вести твое личное дело и раз в год давать письменную оценку твоим занятиям. У тебя будет стаж работы в области, которой ты, возможно, захочешь заниматься в дальнейшем, если, например, решишь продолжить свое образование. И у тебя появится небольшой собственный доход. Я могу платить тебе за работу до двадцати часов в неделю, если все пойдет нормально.
Гарри ждал. Бренвен опустила ресницы и смотрела на свою тарелку. На ее бесстрастном лице, похожем на фарфоровую маску, не отражались ни мысли, ни эмоции.
— Скажи «да», — прошептал Гарри, который был не в силах сдержаться. Это было так правильно для них обоих, Гарри был уверен в этом!
Бренвен предложение показалось соблазнительным, но сомнения одолевали ее, и, глядя не на Гарри, а туда, где заросшие лесом холмы были подернуты голубоватой дымкой, она произнесла с запинкой:
— Я не уверена, что смогу найти время для этого. Я решила получить — как это у вас называется — степень бакалавра как можно скорее. Я удвоила количество курсов в этом семестре и планирую сделать то же самое в следующем.
Он не подумал об этом. Ее решение было разумным, и он не мог спорить.
— Может быть, — торопливо подумал он вслух, — я мог бы добиться для тебя свободного посещения. Знаешь, самостоятельное обучение, независимые исследования, что-нибудь в этом роде. Я мог бы поговорить с твоим научным руководителем.
Бренвен, по правде говоря, действительно хотела найти работу; то, что Джейсон категорически запретил ей работать, вызывало у нее большую досаду.
— Над чем же мы будем работать? Над тем же, чем ты занимался в Лланфарене?
— Только частично. — Гарри отодвинул тарелку и наклонился к ней через стол, дав волю своему нетерпению. — Я решил, пусть этот проект пока полежит, я не хочу снова заниматься добыванием финансирования. Я скорее хочу сейчас рассортировать тот материал, который, как ты знаешь, является оригинальным, добытым мною самим, и сделать обзор подобных вещей, проделанных другими. Ты сможешь помочь мне во многом, поверь мне. А с помощью материала из обоих источников, которым мы решим воспользоваться, я напишу короткую книгу или длинную монографию с названием типа: «Архетипы британского и валлийского пейзажа: является ли их сила мифом или реальностью?» Что ты думаешь об этом?
— Я думаю, — смеясь, сказала Бренвен, — что твое название слишком длинно, но сама идея неотразима. Мне хотелось бы заняться этим, мне очень этого хотелось бы. Спасибо!
— О, великолепно, великолепно! — Гарри даже подпрыгнул на стуле. — Ту уже поела? Да? Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь работать. Давай обсудим часы. Когда ты сможешь начать?
— Полегче, Гарри, полегче, — снова рассмеялась Бренвен, позволяя ему втащить себя в дом — через небольшую столовую и дальше в офис. Она должным образом выразила свое восхищение столом, за которым будет работать, новой пишущей машинкой и стопками еще не расшифрованных записей, сделанных корявым неразборчивым почерком Гарри. В конце концов она подняла руки вверх и сказала:
