…. Сейчас, после яростного налёта пикирующих бомбардировщиков, Толочин пылал… В синеве сумерек, призрачным покрывалом заботливо укутавших покрытую сотнями воронок землю, они не нашли позиции русских, а посему- не мудрствуя, тщательно пробомбили жилые кварталы…
На маленьких золотых куполах Покровской церкви плясали кроваво-красные отражения огненных языков, вздымающихся к чёрному, затянутому тучами небу — и казалось, что церковь, испятнанная осколками — как запёкшимися ранами — в неслышной человеческому уху мольбе протягивает вверх окровавленные ладони… В напрасной просьбе о защите…
Но нет…к стене церкви прижался спиной, может быть, её последний защитник…
«Дракенфельдс», поводя коротким стволом, как торжествующий зверь, с рычанием повалил церковную ограду, опрокинул старинное надгробье на маленьком прицерковном погосте…только отблеск пожара блеснул на свежем мраморном изломе»… бригадиръ и Георгиевскiй кавалер Ива…»
Комбат Туркул, оттолкнувшись спиной от церковной стены, будто набравшись от неё неведомой силы, мощным броском послал в цель бутылку с «КС»- «Н-н-на, сука!»
Вспышка, разлетающиеся огненные брызги…и весёлые языки огня на моторных жалюзи…
Туркул поустойчивей расставил ноги, принял классическую позу для выполнения «Стрелкового упражнения?3», и не торопясь, не потратив лишнего патрона, расстрелял из нагана полезших из всех люков фашистов…
Грохот брёвен заставил Туркула оглянуться… Опрокинув крохотный домишко с уже начинающей тлеть дранковой крышей, на площадь выполз другой танк… а ни гранат, ни бутылок у комбата больше не было…
Оглянувшись вокруг, Туркул горстью зачерпнул из подтаявшей от жары пожарища лужи жидкой грязи, пробормотав про себя: «Ну, хоть в морду ему брошу…»
Немецкий танк, покачав стволом орудия, довернул башню, наводя пулемёт на освещенную, как на сцене, фигуру безумного русского…а потом из ствола пушки вырвался клубочек огня, башня танка подпрыгнула — и рухнула рядом с занявшимся, как стог сена, корпусом…
Туркул оглянулся уже в другую сторону… Из переулка на площадь вырвалась изящная, стремительных очертаний, боевая машина — на борту которой на миг сверкнула надпись «Додик Филькинштейн»…
Туркул хрипло захохотал, и сел в тающий от жара снежок: «Ой, умру…ой, держите меня, господа… никогда бы не поверил, что я так жиду буду радоваться…»
Двадцать первая танковая бригада- хоть и была немногочисленной- всего 49 машин и 8 зенитных орудий — однако укомплектована только новыми танками- харьковскими Т-34М и лёгкими Т-4 °C… последние, правда плавать уже не умели, зато и не таскали лишнего груза- винтов да рулей, и потому были лучше забронированы… Была в составе бригады и рота танков-истребителей, Т-34-57. Предполагалось, что они будут использоваться только в качестве противотанкового резерва… потому как ствол пушки (дорогущий!) имел живучесть не более 150 выстрелов, да и осколочными снарядами танки снабжены не были… то есть такие снаряды, в принципе, были… только «Принцип» был ужасно далеко (шутка советских времён- кто не понял, тому про дефицит не объяснишь). Да и…взрывались они строго через раз…Так что лучше уж совсем без них, рассудили отцы-командиры…
Мол, в бою истребителей будут, в случае чего, прикрывать линейные танки…Хотели как лучше.
Получилось- как всегда… так, что все боевые порядки и построения сразу перемешались… из танка и так ничего не видно, а тут сумерки… уж Адольфо с открытым люком воевал — командирской башенки, как на модифицированных машинах, у него не было…
А всё равно…ничего не видать. Дым, огонь, грохот…Радио? Что вы говорите…да, был приёмник, да только он не работал…эх, Додик, Додик… как же тебя не хватает…
Задача, в общем, была простая- ворваться в город и давить всё, что в фельдграу… Эту задачу экипаж и выполнял.
Танк пролетел через осыпающие его искрами домишки предместья, выскочил на открытое поле… остановился…и тут же мимо башни сверкнул оранжевый проблеск трассера…
«ПТО слева!! Вперёд! Ваня, видишь?! На прицеле! Короткая…»
Иван Иванович выстрелил первым. И попал — не промахнулся, старый пролетарий…Бронебойный снаряд со скоростью 1010 метров в секунду устремился к цели…
Если бы это был танк… Или если бы стреляли осколочным…
А так- болванка, попав в верхний правый угол щита PAK-38, пробила его, снесла по дороге голову заряжающему и унеслась в темнеющее поле…
Немецкий 5-см снаряд ударил в левый борт… Если бы бак был полон — то был бы пожар…если бы бак был пуст — совсем ерунда…а бак был полон — именно наполовину…
Огненная вспышка паров топлива, сжигая всё и всех, вырвала лобовой лист машины и отбросила его метра на три…
За долю секунды до этого Вася Костоглодов, звериным чутьём лесного человека что-то почувствовав, сам себе не отдавая себе отчёт в том, что он делает, с криком «ЖИВИ!!!» вышвырнул наружу из открытого верхнего люка своего командира… из танка, из огненной купели, из смертельного огненного шторма…
«Белой…. акации грозди душистые…кх, кх… Колька, держись…Вновь аромата полны… держись, милый…не подыхай… Вновь…разливается песнь….соловьиная…ты пой, пой. плохо тебе, Коля? Потерпи, родной мой, сейчас… В тихом сиянье…луны. Помнишь ли лето: м-м-м. Коля, хреново тебе? Ты не молчи, не молчи… под белой акацией… слушали… песнь… соловья… Тихо шептала…мне — чудная… светлая: «Милый, навеки… м-м-м-охх…твоя!» Годы… прошли, страсти остыли, Молодость жизни…прошла…Коля, держись…да что же это, мать, мать… Но белой… акации…запаха…нежного… гад, сдохнешь, так и знай- ты мне больше не друг! Мне… не забыть…никогда…»
Собачий лай…рядом с упряжкой мохнатых дворняг, тянущих волокушу с закопчённым донельзя
