Сменяющие друг друга режимы воздают должное своим героям. На месте захоронения Людовика XVI и Марии Антуанетты во время Реставрации воздвигает Искупительную часовню. На другом конце моста Согласия Бурбонский дворец украшается фасадом в неоклассическом стиле, повторяя фасад церкви Мадлен, строительство которой было завершено.
На площади Бастилии воздвигают символическую колонну, на вершине которой парит гений Свободы. Луи Филипп переделывает ратушу и начинает реставрацию многих готических памятников, в том числе собора Парижской Богоматери и Сент-Шапель. Он также строит две большие библиотеки: Библиотеку Св. Женевьевы и Национальную библиотеку. В 1840–1845 гг. Луи Филипп обносит Париж мощной крепостной стеной, усиленной внешними бастионами. На городской периферии он уступает обществам железных дорог обширные территории, для оборудования железнодорожных путей и вокзальных платформ.
Железные дороги сыграли важную роль в формировании городской промышленности, а постройка Северного (1843 г.), Восточного (1847–1850 гг.) вокзалов и вокзала Сен-Лазар (1837–1840 гг.) завершила промышленный облик правого берега Сены.
Париж, даровавший Луи-Филиппу корону, получил взамен самую теплую благодарность. Новый король объявил Париж «родным городом», титуловал своего внука графом Парижским, официально утвердил образование Национальной гвардии, проживал в Тюильри. Луи-Филипп принял либеральную конституцию и поддерживал имидж правителя, близкого народу.
Режим Луи-Филиппа чаще завершал уже имеющиеся строительные проекты, а не начинал новые. Многие стройки стояли замороженными с 1789 года. Церковь Мадлен, например, была заложена при Людовике XV и, построенная в неогреческом стиле, очень походила на здание Биржи. Была достроена Триумфальная арка Этуаль, была перепланирована площадь Согласия.
При Луи-Филиппе реконструировали дворец Бурбонов, в котором заседали депутаты, Люксембургский дворец, дворец Правосудия на острове Ситэ. Церковь Святой Женевьевы снова стала Пантеоном – усыпальницей великих людей Франции. Луи – Филиппу удалось превратить Версаль в музей истории Франции.
Были реконструированы старые и построены новые церкви и культовые сооружения. Сен-Жюльен- ле-Повр спасли от превращения в складское помещение в 1826 году, а Сен-Шапель в 1837 году избавилась от запасов муки и снова стала местом религиозного поклонения.
Заметный след в жизни Парижа оставили занимавшие пост префекта Сены в период «между Наполеонами» Жильбер Жозеф Гаспар – граф де Шаброль де Вольвик и Клод Филибер Бартело, граф де Рамбюто. Эти префекты не разрабатывали единого градостроительного плана, однако им удалось многого добиться повседневными трудами. Например, на ремонт дорог и обновление мостовых граф де Шаброль потратил вшестеро больше средств, чем было израсходовано при Наполеоне, а финансирование совершенствования системы каналов и водоснабжения возросло вдвое. Были усовершенствованы система водоснабжения города, канализация, мощение и освещение улиц, которые с 1822 года стали освещать газовыми фонарями.
При обоих префектах выравнивали здания и внедряли строгие градостроительные нормативы, позволявшие гармонично встраивать новые дома в существующий городской ландшафт.
«Настоящая политика, – сказал однажды граф де Шаброль, – основана на благоустройстве жизни и заботе о счастье людей». А граф де Рамбюто считал своей целью дать парижанам «воздух, воду и тень».
И граф де Шаброль, и граф де Рамбюто уделяли немало внимания островам на Сене. Граф де Рамбюто начал перестройку острова с создания новой улицы Арколь и продления улицы Лютеции. Много сил префект положил на улучшение сообщения между правым и левым берегами Сены.
В Париже расселение по классовому признаку началось еще в XVIII веке, а век девятнадцатый продолжил эту традицию. Состоятельные граждане занимали центр Парижа – например, Марэ, но они продолжали постепенно переселяться на запад, оставляя восточные и центральные районы бедноте.
Активная городская жизнь стала проходить в пассажах, которые были чисты, имели стеклянные крыши, металлический каркас, газовое освещение. Теоретически любой человек имел право войти в пассаж, но торговые дома нанимали специальных служащих при входе, как правило уроженцев Швейцарии, – швейцаров, чтобы те не пропускали внутрь недостаточно респектабельных посетителей.
Основным назначением пассажей была торговля, но они служили и местом развлечений. В них располагались кофейни и рестораны, проходили выставки, давались представления. Имелись в пассажах букинистические прилавки, читальные залы, лавки модисток, кондитерские, магазины по продаже зонтов, игрушечные мастерские и табачные лавки. «Магазины прекрасны и полны товаров, – гласил путеводитель 1828 года, – но весьма дороги». К концу правления Второй империи в городе действовало около 150 пассажей.
Особенно бурно шло строительство на севере и северо-западе Парижа. Самые успешные проекты де Шаброля и де Рамбюто связаны с улицей Шоссе д’Антен, на которой дома представителей финансовой элиты Франции. Здесь жили Жак Лафит, Казимир Перье, Бенджамин Делессер и Джеймс Ротшильд. Расположенные неподалеку «Новые Афины» – район к востоку от сегодняшнего вокзала Сен-Лазар – тоже был заселен богатыми парижанами. Жорж Санд и Фридрих Шопен первыми приобрели здесь особняки, за ними последовали Александр Дюма, актер Франсуа-Жозеф Тальма, художники Делакруа и Ари Шеффер.
В эпоху Реставрации военные подняли вопрос о строительстве современных защитных сооружений, но строить их начали лишь в 1830-х годах в ответ на усиление напряженности в Европе из-за событий на Среднем Востоке. Строительство «стены Тьера» породило волну неприязни парижан к Луи-Филиппу, как и при строительстве стены Генерального откупщика – к Людовику XVI. Стена была длиной в тридцать четыре километра и располагалось на расстоянии одного – трех километров от границ города того времени, между стеной Генерального откупщика и границей департамента Сены. В стене были сорок пять ворот, терминалы для пропуска железнодорожных составов и арки над каналами. Строительные проекты в основном воплощались в западной и восточной областях внутреннего кольца стены Тьера.
Быстрый рост населения Парижа благодаря иммиграции оказывал сильное давление на городскую инфраструктуру. За центром столицы закрепилась слава экономически ненадежного и места, где царили низы общества, но еще большей проблемой стала ширящаяся пропасть между состоятельным северо- западным сектором города и беднотой из восточной промышленной половины столицы. Париж стал городом двух обществ.
Новая география расселения в соответствии с классовой дифференцировкой стала особенно очевидна в эпидемии холеры 1832 года. Холера превратилась в болезнь бедняков, которые умирали первыми и не получали никакой помощи. Смертность от холеры среди рантье и землевладельцев была намного ниже, потому что они могли защитить себя, уехав из города или отгородив районы своего компактного проживания от больных людей – источников инфекции.
