В стихотворении отражена трагичность мироощущения поэтессы, обреченной на странничество вдали от родины, дисгармонию ее внутреннего состояния и окружающей жизни. Поэтесса постоянно повторяет: «все равно», «все едино»: ни с кем нет душевного родства, ни к чему нет привязанности: «Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст», нет родины: «Тоска по родине! Давно разоблаченная морока!» С понятием родины связаны постоянно повторяющиеся однокоренные слова: роднее, родившаяся (душа), родимого (пятна). Для усиления ощущения чужбины Цветаева использует антонимы: родина — «дом… как госпиталь или казарма», родной язык — «безразлично — на каком непонимаемой быть встречным!» Душа — «родившаяся где-то» вне времени и пространства, оторвана от родины:
Монолог лирической героини очень экспрессивен. Синтаксически — семь восклицательных знаков, на десять четверостиший — семнадцать тире, излюбленного знака Цветаевой, в смысловом отношении самого выразительного в русском языке. С ним сравнимо разве что многоточие — и его роль в конце предложения:
Героиня неразрывно связана с родной землей: рябина у Цветаевой — символ России.
Ритм стихотворения передает биение горячего, страстного сердца — особый, цветаевский ритм, не мерный. Нарочитая шероховатость рифмы передает искренность сиюминутной порывистой речи. Сравнения, которые Цветаева использует в стихотворении, наводят на одну и ту же мысль — неодолимое одиночество, неизбывная оторванность героини от родной земли: «…ощетиниваться пленным львом», «камчатским медведем без льдины», «бревно, оставшееся от аллеи».
Все строки стихотворения, кроме последних двух, вновь и вновь утверждают отторженность героини, тогда как в финальных строках тоска по родине, объявленная лишь «разоблаченной морокой», позволяет прочувствовать всю боль переживаний самой Цветаевой.
Стихотворение посвящено имени Блока, открывает цикл из шестнадцати стихов к А. Блоку (1916– 1921). В трех строфах Цветаева описывает имя Блока (не называя его) фонетически и графически; сравнивает звуки имени со звуками природы; приводит эмоциональную ассоциацию со звуком поцелуя. Один слог, пять букв (в дореволюционном написании «Блокъ»), «одно-единственное движенье губ» — и целый мир, неуловимый и ускользающий: это «птица в руке», которая вот-вот упорхнет, «льдинка на языке», которая мгновенно тает, исчезая. Во второй строфе раскрывается мир поэтических образов Блока: «камень, кинутый в тихий пруд» (молчание природы, покой любимой усадьбы Шахматово), «щелканье ночных копыт» (блоковский образ летящего рысака над провалом в вечность; тройка, уносящая счастье поэта), «звонко щелкающий курок» (трагический «страшный мир» Блока). В третьей строфе Цветаева признается в любви поэту, намекая на образ его Снежной Маски («ах, нельзя!», «поцелуй в снег», «ледяной глоток»). Ее вневременные (хотя и написанные в настоящем времени) предложения стихотворения. Синтаксический параллелизм первой и третьей строф добавляет целостности композиции стихотворения. Метафоры первой строфы («птица в руке», «льдинка на языке», «мячик, пойманный на лету», эпитеты («нежная стужа недвижных век», «ключевой, ледяной, голубой глоток»), олицетворение («камень всхлипнет», «назовет курок») — все эти тропы оживляют образ Блока, делают его многомерным. Заканчивается стихотворение словом «глубок», содержащим все буквы имени Блока, рифмующимся с ним и отражающим, на взгляд Цветаевой, суть бессмертного Поэта.
Владимир Владимирович Маяковский
(1893–1930)
Литературоведческий анализ
Творчество выдающегося русского поэта Владимира Владимировича Маяковского подразделяется на три крупных блока, соответствующие трем периодам его жизни. Остро ощущая перемены общественной среды, Маяковский верил, что пишет не ради себя и не ради искусства, но по социальному заказу. Творчество дореволюционного периода отличается резким протестом против существующего государственного устройства. Этот протест принимает форму форсированной до крика исповеди поэта, ужасающегося надвигающемуся апокалипсису. В таком ключе создавались трагедия «Владимир Маяковский» (1914), поэмы «Облако в штанах» (1915), «Флейта-позвоночник» (1916) и «Человек» (1916– 1917).
В это время закладываются основы творческого подхода Владимира Маяковского. Поэт смело отказывается от канонов стихосложения, полагая, что революционное время требует нового написания стихов. Маяковский даже берется утверждать, что Пушкин, окажись он в 1917 г., как подлинно революционный поэт забросил бы свой ямб и примкнул к футуристам. Рифма в строфе может находиться не только в конце, но и в середине, и в начале. Это позволяет размещать слова на странице «столбцом» и «лесенкой». Произведения Маяковского рассчитаны не только на слуховое, но и зрительное восприятие — для поэта очень важно графическое размещение строк на листе. Этот подход во многом определен влиянием друзей — художников из группы «Бубновый валет». Рабочий лексикон поэта полон грубых выражений, рассчитанных на шокирование, эпатаж публики как способ ее пробуждения.
После Октябрьского переворота 1917 г. Владимир Владимирович переключается на новую тему, которой становится сотворение образа социалистического миропорядка. В этом ключе написаны пьеса «Мистерия-буфф» (1918), поэмы «150 000 000» (1921), «Владимир Ильич Ленин» (1924) и «Хорошо!» (1927). Эти произведения полнее всего отразили позицию Маяковского, его идеалы, его восхищение вождем пролетариата — Лениным. В поэме «Хорошо!» поэт прославляет все феноменальные достижения, которых в рекордно короткие сроки удалось добиться после свержения царизма.
Поэт по-прежнему старательно работал над стилем, подчиняя его требованиям эпохи и творческих масс. По этой причине язык произведений Владимира Владимировича отличают грубость, четкость и прямолинейность. Это обеспечивало успех «звонкой силе поэта», служившей интересам «атакующего класса».
К эпосу о новой действительности относится в известной степени и любовная лирика. Хотя в это время поэт заявил, что «теперь не время любовных ляс», он тем не менее не раз касался любовной темы, в том числе в 1923 г. создал крупнейшее свое произведение в этом ключе — поэму «Про это». В любовной лирике Маяковский продемонстрировал попытки найти модель новой семьи, свободной от ревности, предрассудков, традиционных принципов отношений женщины и мужчины. В основу своих воззрений на отношения полов поэт положил свой роман с Л. Брик, которой посвящены многие из его произведений.
В заключительный период творчества в произведениях Маяковского проявляется трагически нарастающее ощущение порочности сложившейся в Советском Союзе политической системы. Еще раньше Маяковский критиковал бюрократизм (стихотворение «Прозаседавшиеся», 1922), а теперь выступил его
