В нем что-то изменилось — девушка даже не успела моргнуть.
— Нужно, Незабудка, нужно. Все будет хорошо…
Ася тихо вскрикнула. Мужчина усадил ее в машину, сел рядом, за руль, мягко улыбнулся:
— Меня зовут Владиславом, — в голосе прозвучал едва заметный кавказский акцент. В точности как у…
Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. Она сходит с ума. Все это — галлюцинации.
— Ася, Незабудка! Не нужно! Слышишь? Поверь, теперь все будет как нельзя лучше. Нужно только чуть-чуть еще потерпеть. Угу? — незнакомец вложил Настину ладонь в свою, их пальцы сплелись. И тогда он слегка сжал их.
— Кто вы? — девушка смотрела на их соединенные руки и не верила: так всегда делал Хусейн. Всегда — приветствуя, прощаясь…
— Пусть это будет нашей тайной, Попутчица. Хорошо? Когда будет поставлена точка, все изменится. Я ведь долго терпел, потерпи и ты, Незабудка. Я люблю тебя. Просто… просто поверь — и все.
— Я сошла с ума? — улыбаясь от полного отчаяния, спросила Ася: кажется, еще чуть-чуть — и у нее снова начнется истерика из-за правдоподобности этого бреда.
— Ну нет, нет. Конечно, нет! — мужчина уверенно обнял ее и прижал к своему плечу, а несчастная даже не нашла в себе сил сопротивляться. — Я понимаю: это пугает, в это нельзя поверить. Но ты поверь. Ты ведь верила Хусейну?
Она вздрогнула:
— Да.
— Так поверь теперь Владу Ромальцеву. Хватит ошибок. Хватит.
— Ты… Хусейн?
— Тс-с-с! — он улыбнулся, приложил палец к губам. — Я ведь говорю тебе: пусть это будет нашей маленькой тайной. Просто знай: я рядом.
— Что ты сделал с собой и… и как?!
— Это очень долгая история, Незабудка. Я не смогу рассказать тебе всего, это не нужно. Один человек помог мне, теперь я должен помочь этому человеку…
— Хусейн… Я сошла с ума, но… пусть. Я готова верить чему угодно и кому угодно.
— Вот и хорошо, — он отвел с ее лба растрепанные от ветра волосы, и тут выражение глаз его изменилось, а затем изменился и голос: — Настя, мне пора. Я отвезу тебя домой. У меня мало времени. Запомни: все будет хорошо. Глупостей делать не нужно.
Это был другой человек, и Ася невольно отстранилась от чужака. Снова мелькнула мысль о помешательстве.
Влад завел машину и подвез девушку к ее дому.
— Спасибо… — пробормотала она, собираясь выходить.
— Подожди! — сухой и сдержанный Ромальцев снова заговорил знакомым, мягким и любимым ею голосом. — У меня есть для тебя подарок к Новому году…
Он сунул руку в карман на чехле кресла и подал девушке узкую длинную коробочку, завернутую в праздничную фольгу.
— Что это?
— Это китайский «ловец духов». Он отпугивает все невзгоды и притягивает все хорошее. Вспоминая о Хусейне, дотронься до этих палочек. И когда они зазвенят, он узнает: ты думаешь о нем… До встречи, Незабудка!
Повесив китайский талисман в своей комнате и впервые услышав его мелодичный звон, Ася почувствовала успокоение и вздохнула свободной грудью. Пусть он
А Влад, улыбаясь Асиному «изобретению», ехал в Гудермес, к семье Комаровых, матери и дочери погибшего в чеченском плену Романа.
И уже через два дня женщины озирались по сторонам в бахчисарайской квартире, так и не узнав, кем был их странный провожатый, без малейшей запинки говоривший с русскими — по-русски, а с чеченцами — на чеченском, благодаря чему они втроем легко выехали за пределы охваченной ненавистью и войной республики. Мужчина исчез, даже не попрощавшись. И только Таня заметила:
— Мам, он чем-то напомнил мне Ромку…
Комарова тяжело вздохнула, понимая, что сына, скорее всего, уже нет в живых. Беженкам предстояло обустраиваться на новом месте…
ДВАДЦАТЫЕ ЧИСЛА ФЕВРАЛЯ
Умозаключения Константина Геннадьевича были неверными. Он ошибся. Саблинова подставили. Теперь это было ясно: вчера вечером Серапионов узнал, что счета покойного Станислава Антоновича, до которых Константин пытался добраться, заморожены. Были обыски у родственников и людей Саблинова. В общем, налицо явная «подстава».
Бывший «гэбист» порадовался одному: в тот день, когда скончался компаньон, он отдал приказ взорвать саблиновскую машину; но удар хватил Стаса прежде, чем тот успел сесть в автомобиль, и на совести Константина теперь не висело невинной жертвы друга. Все-таки, со Стасом они были в неплохих отношениях много лет, вместе прошли огонь, воду и медные трубы, а это просто так не отбросишь, не отмахнешься.
Но тогда кто? Рушинский? Куда поехал Андрей в этот Новый год? К Витьке. А что, если…
Константин Геннадьевич сидел в ложе оперного театра и под арию Ленского сжимал кулаки, не слыша певца, не замечая нацеленного в его сторону бинокля из ложи напротив.
Это помешательство. Не мог же Андрей докатиться до того, чтобы из-за публичной девки, из-за неизвестно от кого рожденного ублюдка предать родного отца… Не таков Андрей. Но если над ним поработал Рушинский? Это с виду он — добрячок-мужичок, «повернутый» на играх. На самом деле — умен и хитер. Возможно, даже коварен. Мог наплести мальчишке что угодно, а тот… тот знал все. И только Андрей мог рискнуть начать такую атаку, только он является серьезным противником, а не Витька. И вполне в его стиле подставить кого-то, замесив многоходовую интригу. Любовь — такая гадость, которая и из гения может сделать идиота, Константин Геннадьевич уже не раз за свою долгую жизнь убеждался в этом. Бабы- охранницы выпускают из тюрьмы зверей-террористов, умнейшие мужики убивают друг друга из-за смазливой стервы. Испокон веков идет эта борьба двух начал… Человеческий фактор, черт возьми! На кой только он сдался, этот человеческий фактор, в безличном механизме? Глупость людская, гормональный сдвиг, спутывающий все карты…
Загнали, загнали они Константина в огненный круг. Никому теперь верить нельзя. Все врагами стали, даже сын родной. Ведь не посовестится, растопчет отца, который его холил и лелеял всю жизнь, который его в люди вывел, который сотворил его от и до… Наверняка ведь Витька не выдержал, признался, что Сокольникову с ее мужем убрали. Тут несоответствие небольшое, конечно: ведь гонения начались еще до того, как Андрей мог узнать о смерти своей «зазнобы». Но мало ли… Может, он прежде только пугнуть отца хотел, а теперь от отчаяния и более закрученную игру начал. Андрюшке ведь на жизнь свою наплевать. Он воин, не раззява… Да, вырастил на свою голову змееныша Константин Геннадьевич…
Вон мэр сидит, в соседней ложе. Тоже на «Онегина» явился, благодетель… Знает ли он хоть что- нибудь о происходящем? Может, и знает. В фойе раскланялся с Серапионовым, как ни в чем не бывало, а
