Часть 2. «Я сотворю твое имя!..»
Тот, кто довольствуется тем, что имеет,
лучше всех.
Тот, чьи действия неотразимы,
обладает волей.
Тот, кто не теряет того, что приобрел,
обретает постоянство.
Тот, кто, умирая, не прекращает быть,
обретает вечность…
ДЕВЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ…
Одна из теней отделилась от мрачной каменной стены. Беззаботный, гибкий, с головой шакала, но повадками чувственной Баст, он скользнул к Страннику:
— А ты здесь какими судьбами?! — весело и чуть удивленно вопросил он старого знакомого. — Воистину, я не ведаю всех чудес миллионов лет и миров! Что делаешь ты у Стены Дома, тайного именем?
И, склонив востроухую голову к плечу, пригляделся. Дымчато-серая звериная, но симпатичная морда, дочерна загорелое сухопарое тело, в котором таились немыслимые силы: дай только волю им — и самум[21] дохнет на многотысячелетний камень построек его солнцеликого сводного брата. Желтоватые шакальи глаза лучились озорством: как всегда, мальчишка. Мудрый, древний мальчишка.
Уставший от постоянного и непомерного напряжения, Странник и сам был не прочь развеяться с Попутчиком. Только это
Странник закружился. Рассыпался осенней листвой. Облек вихрем смуглое тело человекозверя.
Попутчик захохотал, мановением руки сжег листву и перекинулся в черного волка.
Два зверя, похожих во всем, кроме цвета (второй был серебристо-сед), играючи, не ведая боли, сцепились друг с другом на Перекрестке. Черно-серебристый клубок открыл вход в бесконечную Аркаду Реальностей, пройдя которые, непосвященный потеряет себя. Неизбежно потеряет. Радуги Памяти помогают лишь Ведающему.
На вершине пирамиды — исток. Воронки миров крутились смерчами.
Задиристый Попутчик в шутку укусил Странника за мохнатое плечо, но тот лишь отряхнулся, высматривая направление.
Инпу никогда не менялся. И его нынешнее появление сулит удачный итог очередного хода.
Сущность Попутчика-Инпу явила себя миру в результате эманации[24] двух разнонаправленных энергий. Это было почти невозможно. По всем законам мироздания,
Что было делать, когда рассудок бездействовал, а тело — дремало? Оба сдались. Они всегда сдаются прежде всего. Надежда разума и тела коротка, как их приход в мир статики, как их дыхание. Это не укор. Нет-нет, Странник был далек от каких-либо укоров или претензий. Он хорошо
Однажды Странник ощутил Изначальное. То, что правило, когда не было еще ничего. Правило
Инпу и Странник нырнули в новую реальность, аборигены которой с ужасом взирали на их потехи и прятались от гнева разгулявшихся стихий. Разгулявшихся именно вследствие забав усталого Странника и озорного Отпрыска Невозможного. На той земле бушевала гроза, волны гуляли по океану, дрожала почва. А они просто
Из пучины моря в небеса взмыла огромная птица. Инпу с восхищением и завистью наблюдал полет друга. Он так не умел.
— Ха-ха-ха! — не выдержал — захохотал
Птица парила в небесах, наслаждаясь солнцем, ветром, насквозь пронизывающим ее сущность, и необычайной свободой, которую забываешь в тесных оковах плоти.
Аборигены в священном ужасе падали ниц во всех мирах этой вселенной.
— Жаль, что я все это забуду до поры до времени… — пробормотал Инпу, выбираясь на берег и отряхиваясь.
А рядом осыпался грот.
Инпу вывернулся и стал облизывать горько-соленую мокрую шерсть на боках.
— И куда только вы меня отправили на сей раз… Давай же подеремся, Странник! — воззвал он между делом. — Ну надо же, чтобы местным было о чем поведать в сказках своим отпрыскам! Давай потреплем друг другу холки! Давай, как будто ты — светлое добро, а я — темное зло! Ну же! — и черный волк лизнул свой густошерстый «воротник».
Задор Инпу был заразителен. Замечательный мальчишка! Своей неуемной энергией он способен излечить от самой жестокой печали! А Странник был сейчас почти на пике своих сил, какая тут печаль!
— А давай подеремся! — ответила раззадоренная птица, опустилась на пирс и сложила сверкающие крылья.
Прыжок Инпу был сравним с ударом огромной волны. И вновь по грозной морской ряби прокатился черно-серебристый шар двух энергий.
— Будет тебе! — потрепанный Инпу, рыча, вырвался из клыков серебристого Странника. — Сил своих
